теперь вы знаете, к кому обращаться. Прошло много лет, прежде чем он понял, почему Дикий Запад так привлекает его (и остальных); уже будучи взрослым, он сообразил, что это был такой мир, где проблемы легко распознавались (по черным шляпам) и так же легко решались. Сталкиваясь с проблемой, ты не звонил в полицию, не писал своему депутату и не консультировался с адвокатом – ты вынимал револьвер и разбирался с проблемой на месте. Вот в чем главный минус жизни: ни с чем нельзя разобраться.
С сожалением вспоминая о том, сколько стоила рамка, он поставил фотографию на место. Он был последним из Брэмхолльской команды.
Баз («Джолли с ранчо») уехал на юг, за границу. Кид давно уже подозревал, что страсть База к Дикому Западу была только прикрытием для того, чтобы уйти от жены и детей. «Ребята рассчитывают на меня», – говорил он своей протестующей половине, представляя себя шофером, хотя он, наверное, вообще никогда не садился за руль, потому что боялся ездить.
Уйти от жены и детей было для База первейшей задачей в жизни, над которой он упорно работал. А еще он участвовал в марафонских забегах. «Это для благотворительных целей, котик, и ребята рассчитывают на меня». Его жена подозревала, что марафон – это только отмазка, чтобы слинять в бар с друзьями, и когда он выходил из дома в спортивном костюме, она регулярно следила за ним на машине. Сама идея была нелепой, потому что пивное пузо у База было не больше, чем у двенадцатилетнего мальчугана; но Баз был готов пробежать четырехчасовой марафон и сразиться со всеми бандами бандитского Додж-Сити, лишь бы уйти из дома – настолько сильным было его желание сбежать от своего семейства.
Благотворительность и марафон замечательно объединились, когда Баз сбежал-таки в Марбеллу, прихватив триста сорок фунтов для детей-инвалидов. Не то чтобы ради такой добычи стоило убегать, но у него появилась хотя бы возможность побега.
В Испании Баз открыл бар («Красный дьявол») на пару с красивой молоденькой вертихвосткой, которая, по идее, должна была вскоре уйти от него к какому-нибудь солидному испанцу постарше и поупитаннее, но которая со временем превратилась в жену с двумя детьми. Еще в самом начале он прислал Киду и всем остальным из Брэмхолльской команды свою фотографию, на которой он был в футболке «Родился на севере, живу на севере и умру на севере»; он стоматологически улыбался во все тридцать два зуба, в одной руке держал кружку неопознанного пива, а другой обнимал за талию знойную сеньориту.
Ходили слухи, что Баз хотел вернуться, но боялся, что его привлекут за неуплату алиментов. Должно быть, он был в полной заднице, иначе он бы дал знать о себе. Не то чтобы он очень стремился поддерживать отношения, но если бы ему было чем хвастаться, он бы похвастался – из одного только самодовольства.
Баз был манчестерцем до мозга костей, и его тянуло обратно. Он изнывал по теплому пиву и холодному дождю. Кид сомневался, что он сам тосковал бы по родному Манчестеру, будь у него альтернатива – радостная и солнечная. Такова ирония судьбы: всю жизнь он провел в Манчестере, хотя больше всего на свете ему хотелось отсюда уехать.
На самом деле, он даже предпринял такую попытку. В девятнадцать лет он уехал в Штаты, чтобы пройтись по местам «боевой славы» Дока Холлидея и прощупать почву на предмет остаться. Он обнаружил, что (во всяком случае, в Аризоне) есть только два вида работы: которая требует квалификации и вида на жительство – для американцев и которая не требует квалификации и вида на жительство – для мексиканцев, которые готовы работать за совсем уже смешные деньги.
В полном отчаянии, он познакомился с Пэтом – человеком безграничного оптимизма и владельцем целого трейлера игрушечных танков. Больше тысячи игрушечных танков на батарейках. Так что Кид и еще один парень, негритос по имени Стив (который шел автостопом в Лос-Анджелес на чемпионат по хула-хупу), за три дня обошли все магазины Феникса, пытаясь продать эти танки.
Продать – не в смысле убедить владельцев взять танки на реализацию, а в смысле продать их за бабки работникам магазинов. У Пэта была теория, что у людей, которые работают в магазинах, нет времени по магазинам ходить, что все они изнывают от тайного нереализованного желания прикупить себе игрушечный танк на батарейках, и что очень важно, чтобы у Кида был помощник, который демонстрировал бы удивительные качества танков восторженным покупателям, пока сам Кид вел бы торговлю.
В конечном итоге он преисполнился глубочайшего уважения к любезности и терпимости американцев; или, может быть, если человек продает духи или индивидуальные туры на Багамские острова, он просто не ожидает, что кто-то войдет и предложит ему купить игрушечный танк. Как бы там ни было, Кид не продал ни одного, хотя один раз, разговорившись с шестнадцатилетним парнем, который присматривал за цветочной лавкой в отсутствие хозяина, он почти его уговорил. Но почти не считается.
Пэт слишком смело экспериментировал в бизнесе, чтобы делать деньги, но он был хорошим дядькой и в завершении неудачной кампании с танками за свой счет накормил их со Стивом обедом. Он в жизни не ел ничего вкуснее. Еда была отвратительная: водянистое порошковое пюре, подгоревший кусок мяса, в ошметках жира и жесткий, как подметка, размокшая зеленая фасоль, у которой был такой вкус, как будто она пролежала неделю в сапоге у ковбоя. И все это происходило в затрапезной закусочной, где недоставало одной стены. Но Кид не ел ничего двое суток – кроме черствого пончика в цветочной лавке. Он съел все подчистую, буквально вылизал тарелку, после чего уставился на нее с неизбывной тоской и надеждой в глазах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95