Джим напрягся, вспомнив приглашение Хьюго в ресторане. «И ты нас совсем не стеснишь, там полно места». – И если ты что-то такое закрутишь с Елизаветой, это существенно облегчит проблему со спальными местами. Но я знаю, какой ты тормоз по части женщин, так что на сегодня нам надо что-то придумать, где тебя положить. У нас там четыре спальни, вроде бы места должно хватить всем, но пару дней назад к нам неожиданно нагрянул приятель Ральфа. Так что расклад такой: в одной спальне мы с Катериной, во второй – Ральф, в третьей – Елизавета. Я хотел поселить тебя в этой спальне, но она всю неделю спала на диване в гостиной, пока не уехал Удо, так что теперь ее очередь спать нормально в отдельной комнате. Так что если ты не найдешь способ пробраться в спальню к Елизавете, придется тебе выбирать между спать на диване в гостиной или делить комнату с Дереком, этим приятелем Ральфа. По крайней мере две ночи. А потом приедут Маркус и Джейн, и надо будет опять что-то думать.
Джиму очень хотелось придушить Хьюго. Именно поэтому – напомнил он себе, как будто нуждался в напоминании, – он и перестал с ним общаться; потому что Хьюго был настоящим козлом или, как говорили у них в квартале, урод в жопе ноги. Почему Хьюго сразу ему не признался, что он несколько переборщил со своим хлебосольством и гостеприимством? Сейчас Джим мог быть уже в Сен-Тропез и наслаждаться роскошной жизнью, о которой всегда мечтал и о которой знал лишь понаслышке.
В юности Джим спал на полу, в проходных коридорах в кроватях с какими-то незнакомыми личностями, на железнодорожных станциях и даже один раз – в амбаре. Безо всяких проблем. Но после тридцати все меняется: тебе уже нужно свое отдельное место и хотя бы минимум комфорта. Ладно, забудем про Сен-Тропез. Но даже дешевый мотель где-нибудь в Ницце – это было бы явно лучше. Подольше поспать, поздно проснуться – и на пляж, где грудастые девочки. А вместо этого – непонятная вилла черт знает где на полпути к Парижу, и перспектива всю ночь не сомкнуть глаз из-за храпа какого-то дрочилы-финансиста.
Джиму так хотелось спать, что он не мог даже толком разозлиться. Можно было, конечно, затеять словесную перепалку с Хьюго, но для Хьюго это было бы лишь в удовольствие. Тем более Джим действительно очень устал, и сил на споры уже не осталось; если бы Хьюго сейчас остановил машину, оставил его в придорожной канаве и сказал бы: «Спи здесь», – Джим бы не стал возражать.
– Как, кстати, твой бизнес? – спросил Хьюго.
– Нормально, – ответил Джим.
Хьюго загнал машину задом на подъездную дорожку с бережной осторожностью человека, который любит свой автомобиль больше, чем родную матушку, и который любит при случае продемонстрировать, как ловко он ездит задним ходом.
Когда Джим вошел в дом, он открыл для себя одну вещь: когда ты изможден до предела, ты становишься как-то свободнее – ему было плевать, насколько презентабельный у него вид и сумел ли он произвести благоприятное впечатление на девушек. Катерина и Елизавета сидели за столом в кухне с довольно расслабленным видом, какой бывает у женщин, у которых готов обед. Они сосредоточенно изучали «Sun», открытый на спортивной странице. Джим ни капельки не сомневался, что в обмен на пребывание на юге Франции девушки выполняют все обязанности по дому и по готовке, и Хьюго при этом вовсе не стыдно их эксплуатировать.
Катерина и вправду была красивой, хотя и не самой красивой женщиной, которую Джим видел в жизни. Блондинка. Ее светлое платье выгодно подчеркивало загар и отнюдь не скрывало роскошные формы.
– Джим, мы так много про вас слышали, – сказала она со смешком. Легкий акцент, легкий вежливый флирт. «Мы так много про вас слышали» – эту фразу тебе говорят как минимум пару раз в году, но Джиму так и не удалось придумать находчивый и остроумный ответ. И сейчас он не собирался экспериментировать. Катерина сразу ему понравилась, тем более когда он вспомнил, что забыл ущипнуть Хьюго.
Елизавета была вся в веснушках. Каштановые волосы зачесаны назад. Она была в широкой футболке и мешковатых шортах. С виду она походила на тех тихонь, которые относятся к любви очень серьезно. Она тоже понравилась Джиму, но не настолько, чтобы ею «заняться».
– У нас к вам серьезный вопрос: кто такой Мокменман? – спросила Катерина.
– Макмонман, – поправила Елизавета.
– Нет, Микмар… мормон, – с трудом прочитала Катерина, склонившись над газетой.
– Наверное, Макманаман, – сказал Джим, заглянув ей через плечо.
– Да. Тут про него столько написано. Когда он родился, какой он в постели, как он одевается. Но не написано, кто он такой.
– Футболист, – сказал Джим. Катерина и Елизавета тут же просияли, рассмеялись и обменялись какими-то фразами по-русски. Джим почему-то почувствовал себя неловко. – Очень хороший, кстати, футболист. Играет за Ливерпуль, – добавил он, чтобы показать, что он действительно знает, о чем говорит.
– Русские футболисты – самые лучшие в мире, – сказала Елизавета.
В кухню вошел Хьюго.
– Ну и чего насчет ужина? – Было видно, что он готов разразиться гневной тирадой и требовать ужина, топоча ногами, но немного стеснялся Джима.
Катерина показала на большую кастрюлю, кипящую на плите на медленном огне.
– Суп уже готов; но мы читаем газету. Минут через десять все будет. – Они с Елизаветой вновь склонились над спортивным разделом.
– А где Ральф?
– Ральф и Дерек куда-то уехали на машине, – сказала Катерина, причем ее тон не вызывал никаких сомнений: она была просто счастлива, что они уехали.
Хьюго провел Джима по вилле. Она была либо совсем-совсем новая, либо недавно отремонтированная;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95