И Хелен не составляла исключения, а Артур, как ни тонко он разбирался в повадках преступников, в психологии людей, обманывающих, лгущих, убивающих ради выгоды и карьеры, ничего не знал о женском сердце. Как может женщина, которая сегодня ненавидит и поносит мужчину, завтра любить его и восхищаться им? Поразительно!
В тот вечер, когда Артур навестил Хелен, чтобы сообщить, как продвигаются поиски Нелл, и узнал, что ее второй муж, Саймон, в отъезде, внезапно зазвонил телефон, и Клиффорд пригласил Хелен поужинать, он никак не ждал, что она ответит «да». Он никак не ждал, что она попросит его посидеть с ее сыном и, уж конечно, что он тоже ответит «да».
Он не ждал, что она уйдет на всю ночь. Он не ждал, что час за часом в нем будут расти неизбывное горе, гнев и ревность; он не ожидал мучительной боли в груди, которую он было принял за начало болезни, а потом понял, что у него разбилось сердце. И чувствовал он себя не только несчастным, но к тому же еще и дураком. Поистине это была самая тяжелая ночь в его жизни. А потом, когда стало ясно, что Хелен решила снова выйти замуж за Клиффорда, выйти замуж за человека, который причинил ей столько горя, он поклялся бросить поиски Нелл Вексфорд и больше не прикасаться к особой папке «пропавшая девочка».
И все же. И все же. Забудь Клиффорда, забудь Хелен, забудь собственные чувства – и останется не раскрытая тайна, а в природе Артура была заложена потребность разгадывать тайны. И однажды, подчинившись внезапному импульсу, он снова навестил миссис Блоттон. Прошло уже три года с тех пор, как ей выплатили 2 миллиона страховки. Более четырех лет со времени авиакатастрофы, в которой якобы погибли ее муж и крошка Нелл. Достаточный срок, решил Артур Хокни, чтобы Эрик Блоттон счел, что может без опасений воскреснуть – если с самого начала таково было его намерение.
Миссис Блоттон жила в том же самом безопасном домике на том же самом обсаженном деревьями пригородном шоссе (номер его был аж 208), в котором обитала до того, как на нее свалилось нежданное богатство. Одета она была, поклялся бы Артур, в ту же самую твидовую юбку и в тот же самый тонкий красный джемпер, которые он видел на ней четыре года назад. Она осталась такой же худой, некрасивой и нервной – и как прежде он не мог решить, нервничает ли она от сознания своей вины, или потому, что он, Артур, такой черный.
– Опять вы! – сказала она, но впустила его в свою прибранную убогую гостиную. – Что вам нужно? Мой муж умер и не воскреснет. И даже, останься он жив, зачем бы он вернулся ко мне?
– Из-за денег, – ответил Артур.
Она засмеялась жиденьким дребезжащим смехом.
– Что да, то да, – сказала она. – Если деньги способны поднять человека из могилы, то Эрик Блоттон восстал бы из мертвых. Да только от них мало что осталось. Я об этом позаботилась. Я их жертвую. Понемножку, чтобы растянуть подольше. Такое у меня теперь занятие. Есть хоть ради чего из дома выходить.
– У вас доброе сердце, – сказал он.
Этим он ей угодил. Она предложила ему чашку чая.
– Вы, черные! – сказала она. – Прибираете страну к рукам. Повсюду вы, куда ни глянь. По всей этой улице. Что же, ко всему привыкаешь.
– Благодарю вас, – сказал он.
– Так я же не про вас, а вообще.
– Естественно, – сказал он и подумал, что его родителям было бы стыдно за него – что он скрежещет зубами от оскорбления, но ничего не делает, чтобы мир изменился, стал лучше. Суть же заключалась в том – и он это знал, – что физически он был храбрым человеком, но моральным трусом. Поставьте его перед обезумевшим преступником, который норовит раскроить ему голову топором, и он покажет себя быстрым, находчивым, умелым. Поставьте его на трибуну и попросите произнести речь на митинге, и у него заколотится сердце, задрожат руки, язык прилипнет к гортани. Опозорится сам, опозорит дело, которому служит. Столкнувшись с расизмом миссис Блоттон, порожденным глупостью, неврозами и невежеством, он палец о палец не ударил, чтобы разубедить ее или просветить, и ему было стыдно.
Миссис Блоттон тем временем по собственному почину сказала, что деньги жертвует детским приютам. Ее всегда расстраивал способ, каким ее муж зарабатывал на жизнь, но что она могла сделать? Долг жены – быть верной мужу. Но все-таки – красть детей! Чаще всего для отцов, потому что деньги обычно были у отцов, а у матерей были дети. Ну, да все это теперь позади. Она была рада гостю, даже такому, как Артур. Не так-то часто ей выпадал случай посидеть и поговорить. Правду сказать, она же совсем одна. Ну разве что кошка. Да какая это кошка? Тощая помоечница. Она бы купила ангорскую, потратилась бы немножко на себя, да только соседи ее украдут, обдерут, из мяса состряпают рагу, а шкурку продадут.
– Почему бы вам не уехать отсюда, не пожить на юге Франции в свое удовольствие? Вы же миллионерша.
– Ш-ш-ш! – Она ненавидела это слово, панически боялась, что ее ограбят. Да и как это она поедет на юг Франции? И что она там будет делать? С кем? С людьми она сходится туго. Нет, лучше тихонечко жить здесь, а деньги жертвовать. Да и дом оставлять пустым нельзя: кто-нибудь обязательно вломится и все тут сокрушит. Она лежит по ночам и не спит, все думает об этом, думает о том, что наделал ее муж. Поплатился за курение. Ведь что такое курение, как не самоубийство? Что же, Господь не стал ждать. И за похищение маленькой дочки Вексфордов. Как ее звали? Нелл? Какая страшная трагедия. Она бы удочерила маленькую девочку, только кто ей позволит? Вдове в годах! Или хотя бы взяла под опеку. Ей бы хотелось как-то искупить…
В одном распределительном центре она видела девочку, которая просто за сердце ее взяла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128