Их было четверо – трое мужчин и она. Вообще-то она подобным занималась не так уж часто. Ударник, бас-гитара, Марко (вокалист) и она – ангел. Черный Ангел. Они всю ее вымазали черным гуталином. Все простыни в больнице стали черными. У сестер были такие кислые физиономии, что ей стало смешно. В Калифорнии ей объяснили, будто какие-то впитавшиеся в кожу химические слагаемые гуталина и предопределили неудачу операции, но это они просто пытались увернуться от иска. Как бы не так!
– Привет, – сказал Марко.
– Привет, – сказала Анджи. – Знаешь часовню, которую мы арендовали для видео?
Марко знал. Они срепетировали номер под названием «Сиськи Сатаны», занявший в видеозаписи 24-е место – мини-зрелище, поставленное в заброшенной, но по всем правилам освященной часовне в запущенном парке при обветшалом английском помещичьем доме. Владелец, которому позвонили в Монте-Карло о позволении воспользоваться часовней, ответил заплетающимся языком: «Делайте что хотите. Все равно там водятся привидения». И некий отец Маккромби, обитавший в одиночестве в единственном не развалившемся крыле, отпер им часовню. Он жил там сторожем. Они сняли его толстые старческие руки на девственной плоти. Ловцы удачи!
– Ну и что? – спросил Марко.
– Я ее куплю, – сказала Анджи. – Я думаю заняться кино.
– А-а! – сказал Марко. – А на бис ты что устроишь?
– Заткнись, – сказала Анджи, – и скажи мне фамилию патера, который там околачивается. Я позабыла.
– Злоупотребляешь, – сказал Марко. – А это к черту отшибает память. И, кстати, Анджи, раз уж мы об этом заговорили, так нам это дерьмо про дворцовские детские, совсем ни к чему. Наша популярность к черту пошла, спасибо тебе большое. Вот мы и получили только 24. Зовут его отец Маккромби, и он не патер, а бывший патер, и с тех пор, как мы сняли это говнючее видео, у нас сплошные неприятности. Так что ходи с оглядкой. А пока просим нам не звонить, мы сами вам позвоним.
«Да кому вы нужны?» – подумала Анджи. Паршивые мальчишки в прыщах. Понадобилось трое таких, чтобы сделать одного Клиффорда. А где был Клиффорд?
Тем временем отец Маккромби нюхал сырой воздух вокруг часовни и учуял в воздухе нечто будоражащее, нечто надвигающееся. У него на такие вещи был нюх. Он потирал толстые, жирные дрожащие руки и ждал. Некогда отец Маккромби был хорошим человеком, а хороший человек, который становится плохим, куда мерзее обыкновенного человека, тронутого грехом и ушибленного.
Позвольте, я расскажу вам об отце Маккромби. Жизнь он начал способным школьником с благочестивой натурой из добропорядочной семьи шотландских протестантов. Отец его был строительным подрядчиком. Он поступил в военную авиацию, он участвовал в Битве за Англию, он был награжден крестом «За летные боевые заслуги»; он помог спасти свою родину; один-одинешенек в огромном безмолвном небе он в ожидании рева и грохота боя беседовал с Богом. Беседовал он и с юным лордом Себастьяном Лэмптонборо (страна in extremis стала весьма демократичной в своих обычаях, и межклассового якшания было предостаточно), который был смелым, но нехорошим. Демобилизовавшись, Майкл Маккромби принял сан священника, попробовал найти жену (служитель англиканской церкви должен иметь жену), но обнаружил, что он по своей натуре склонен к безбрачию, и вскоре оказался в лоне католической церкви, после чего получил приход в Северной Ирландии. В те дни он не пил и не курил. Он искренне служил Богу, соблюдал законы папы римского и побуждал к тому же свою паству. Он был трезв и был любим. Но у отца Маккромби имелась одна слабость. Он был, говоря без обиняков, большой сноб. Ему нравились титулы, его восхищало богатство, прельщало общество знаменитостей, и он считал, что культурному человеку легче попасть в Царствие Небесное, чем какому-то летному курсанту. Иисус на это смотрел по-другому. Возможно, вы видите в снобизме недостаток, простительный для мужчины (или для женщины). Я же вижу в нем один из семи Смертных Грехов. А именно – зависть. Она точит изнутри, уничтожая в человеке все лучшее. И, бесспорно, снобизм погубил отца Маккромби. Когда лорд Себастьян Лэмптонборо, отпрыск одной из тех богатых католических фамилий, к которым много веков преклоняли слух кардиналы и которые свои нерасторжимые браки при желании расторгали по мановению папского пальца, написал ему, приглашая его приехать и стать духовником нынешних Лэмптонборо, выслушивать их исповеди, служить посредником между ними и их Господом, он согласился сразу же. Оставил своих пасомых – кого в муках неверия, кого в тяготах беременности, кого за зубрежкой катехизиса, и умчался в Англию, где его ждали дивный кларет, прелестная часовня, красивые дамы и пьяные лорды с ярко выраженными привычками.
Кристабель Лэмптонборо, бледная и обворожительная в свои 18, опускалась в исповедальне на колени пред ним и признавалась ему в желаниях своего сердца и своего тела. Отец Маккромби боролся за ее душу и не слышал ее хихиканья, когда она выходила из исповедальни, – а если слышал, то затворял для него свой слух. Он зажигал в часовне высокие белые свечи и возносил молитвы о спасении ее бессмертной души, и однажды ему привиделся Искупитель: он стоял в лучах, косо падавших сквозь готические окна, весь вытянутый – его худая фигура в ниспадающем одеянии достигала небес, или же Кристабель что-то подсыпала в чашу с вином для причастия? Майкл Маккромби виделся Кристабель красивым и запретным. Она решила, что заполучит его. И заполучила. А затем вскоре упала с лошади и сломала спину. Ее душа была у него на совести, не говоря уж о его собственной душе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128