До этого они зубами тянули туристические автобусы на сто метров. Именно за такие программы я люблю средства массовой информации.
Стучат в дверь. Тянусь за пультом и увеличиваю звук. Снова стучат. Со стоном заставляю себя подняться с дивана и неторопливо иду к выходу.
— Кто там?
— Кенвин,
Открываю дверь и смотрю на парня.
— Привет, Джи!
— Как дела у моего любимого друга-хакера?
— Эй, я не хакер. У меня есть то, что белые назвали бы «способности к бизнесу». — Он проносится мимо меня в гостиную и кивает на телевизор: — Любишь баскетбол?
— Да, — отвечаю я. — Некоторым геям тоже нравится спорт.
— Все еще придерживаешься этой версии?
— Кенвин, что ты хотел?
Он берет пульт и рассматривает его.
— Мне нужна твоя помощь. Удивительная храбрость!
— В чем?
Он по-прежнему смотрит на пульт.
— Ты ведь работаешь на Тревиса Траска, да?
Я удивлен и не понимаю, куда он клонит.
— Откуда ты знаешь? — Во взгляде, брошенном на меня, читается, что я проявляю крайнюю степень слабоумия. — Так в чем дело? — вздыхаю я.
— Моей девушке очень нравится Тревис, и я подумал, не сможешь ли ты достать для меня его фотографию с автографом.
— Твоей подружке нужна фотография Тревиса?
— Она не моя подружка, — в свою очередь, вздыхает он. — Пока. Но если я подарю ей эту фотографию, может, она захочет ею стать. Ты понимаешь, о чем я?
— Конечно, понимаю.
— А в обмен на это обещаю никому не рассказывать, что ты не гей. И пусть это будет подлинный автограф. Даже не пытайся его подделать.
Мне следовало бы поторговаться об условиях сделки, но уж очень она комична. И как он узнал о моих способностях подделывать документы? Протягиваю руку:
— Согласен.
Как настоящий профессионал, Кенвин отвечает на рукопожатие и уходит. Возвращаюсь к игре. «Кинге» вырвались на семь очков вперед. Играть в четвертом тайме осталось девять минут. Снова стучат в дверь.
— Ты достал меня! — кричу я. Но в ответ слышу другой голос, и это определенно женщина.
— Подожди минуту, — вскакиваю я. Открываю дверь и впускаю Микаэлу.
— О, Гриффин! — плачет она. — Как я рада, что ты дома!
— Что случилось? — пугаюсь я. — В чем дело?
— Ты не поверишь, какой у меня сегодня был день, — говорит она, садится и закуривает. — У тебя есть пепельница?
— Возьми вот это. — Я подвигаю к ней банку с диетической колой.
— После того как меня выгнала Виктория, все повернулось еще хуже. Я осталась и без агента. Мне прислали открытку с заранее отпечатанным текстом. Там, где должно быть мое имя, — пусто. Всего одно предложение, даже не позвонили.
— Ох, Микаэла, мне очень, очень жаль.
— Я трахалась с этим придурком дважды в неделю. Но он все равно от меня избавился.
Микаэла — очень сексуальная женщина для своего возраста. Всего несколько лет назад я с удовольствием пообщался бы с ней. Но с женщинами покончено — эта чертова психопатка Лорейн меня излечила. Кто мог предположить, что у нее пограничное состояние? Кто знал, что она нападет на меня с отверткой и сожжет мой дом?
— Почему ты считаешь, что должна спать с ними ради карьеры? — спрашиваю я, чувствуя себя священником нетрадиционной ориентации. Интересно, наверное, я должен посоветовать ей прочитать несколько молитв.
— Перестань, Гриффин. Вспомни Мэрилин Монро. Ее передавали из рук в руки, как блюдо для пожертвований, и, видимо, она не возражала. А в конце концов получила то, что хотела, ведь так?
— Что? — спрашиваю я. Ее логика привела меня в замешательство. — Смерть?
— Ладно, — соглашается Микаэла. — Может, это не лучший пример. Но очень многие женщины проложили себе путь наверх через постель.
— А гораздо больше застряло в середине пути.
Микаэла снова закуривает.
— Я даже с женщиной спала. Познакомилась с директором по кастингу, и та обещала устроить мне прослушивание на роль в фильме Барри Левинсона.
В юности я возбудился бы от этой мысли: две женщины, тела блестят от пота, воздух наполнен мускусным запахом. Но последняя эрекция была у меня, когда я увидел Барта Абельмана на сцене и сразу же понял, что должен заключить с ним контракт. Как я уже говорил, талант — это сильнейший афродизиак.
— Тебе понравилось? — спрашиваю я, хотя мне это совсем не интересно. Делаю это только ради Микаэлы, потому что ей хочется услышать этот вопрос.
— Думаю, да, — вздыхает она и снова затягивается сигаретой. — Я легла и позволила ей выполнить всю работу.
— Микаэла, ты достойна большего!
Я говорю это как агент. Мне она нравится, я ей сочувствую, но кто-то должен сказать этой девушке, что здесь ей больше нечего делать. Может, стоит подумать о театре? В Лос-Анджелесе двести или триста маленьких театров, которые никто не посещает.
— Ты презираешь меня за то, что я спала с женщиной?
— Совсем нет!
Еще одна ложь. Я считаю, что Микаэле нужно найти милого скучного парня, выйти за него замуж, переехать в Белэр и завести детей. Но не смею сказать ей об этом, потому что ее сердце будет разбито.
— Я не могу вечно быть ассистентом.
Боюсь, она снова расплачется.
— А ты и не будешь, — уверяю я. Станешь обычной женой какого-нибудь парня, навсегда озлобленной тем, как с тобой обращались в Голливуде. — Я устрою тебе прослушивание для пилотного выпуска шоу Барта Абельмана.
Не знаю, зачем я это сказал, и уже сожалею о своих словах. Конечно, у Микаэлы есть талант, но он есть и у десяти тысяч других симпатичных девушек, и это только в нашем районе. Единственное, чего они не могут понять: бывает талант и Талант.
— Барт Абельман ?
— Эстрадный комик. Очень забавный парень.
— Это меня убивает! Ты поднимаешься на сцену, произносишь несколько шуток, и телекомпания делает для тебя шоу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97