Их она глотает, как «тик-так».
— Может, помочь уже нельзя и они стараются смягчить процесс.
— И что это тогда?
— Что «это»?
— Что ее убивает.
— Тихо! Она уволит нас, если услышит. Ты ведь помнишь, что она сказала.
Микаэла пожимает плечами, но понижает голос: — Не знаю, мне все это не нравится. Вся желтая пресса страны безрезультатно пытается выяснить, что происходит.
— В «Уикли уорлд ньюс» считают, что Викторию похитили инопланетяне, а вместо нее посадили двойника, который не протянет в земной атмосфере больше нескольких месяцев, — напоминаю я Микаэле.
Она смотрит на меня, как будто я ненормальная.
— Сомневаюсь, что эта газета заслуживает доверия больше, чем все остальные.
— В Шугарленде у меня был учитель испанского, который утверждал, что его похищали инопланетяне, — рассказываю я. Это правда. Его звали сеньор Малдонадо. Он говорил, что им нравилось толкать и колоть его разными предметами, и, за редким исключением, это было muy mal .
— Да, все это полная чушь. Она сидит у Ларри Кинга, предается воспоминаниям о крутой карьере и строит планы, ведь сериал получает такой неожиданный и великолепный поворот сюжета. Но стоит ему задать вопрос о болезни, она уклоняется от ответа и уходит.
— А мне передача очень понравилась. И Виктория держалась ровно. Тебе не кажется, что в последнее время она обрела внутреннее спокойствие? Это видно по ее лицу.
— Не говори глупости. Это же ботокс! — возмущается Микаэла.
— Микаэла!
Мы обе вскакиваем и оборачиваемся. Из дома выходит Виктория.
— Расплатись с Шазу, пожалуйста. Он ждет в холле, — говорит она.
— Конечно! — вскакиваю я.
— Нет, Рошель, не ты. Я хочу, чтобы это сделала Микаэла.
Ой-ой-ой! Что это значит? Я начинаю нервничать, и мои ладони покрываются потом.
— Сейчас вернусь, — кивает Микаэла и уходит в дом.
Смотрю на хозяйку:
— Вам что-нибудь нужно, мадам?
— Нет, нам нужно поговорить. Пойдем, — приказывает она.
Я иду за ней в дом. Желудок сводит, и мне срочно нужно в туалет, но я стараюсь ровно дышать и надеюсь, что все пройдет. Меня уволят, я знаю! Плетусь за Викторией до ее комнаты.
— Садись, — говорит она, показывая на большое мягкое кресло в углу.
Комната в дыму от горящих ароматических свечей. Мне хочется разогнать его рукой, но я сдерживаюсь. Сажусь и уговариваю себя не плакать, когда она меня уволит. Виктория садится в такое же кресло и смотрит на меня, отчего я нервничаю еще сильнее, если это вообще возможно. Я стараюсь, как этого требуют правила, не смотреть на нее, но не знаю, на чем еще можно остановить взгляд. Глаза шарят по комнате, как будто я сумасшедшая, а голова начинает кружиться.
— Болезнь заставила меня многое переосмыслить, — начинает Виктория.
Ну вот оно! А я так старалась! Заказывала все, что она просила. Ведь только сегодня утром принесли блинницу «Пэнкейк уизард» и брошюру Карлтана «Больше никаких процентных выплат до февраля 2007 года!».
— Я слишком долго вела невоздержанную жизнь, но правда в том, что в душе Виктория Раш — обычная девчонка. — Она говорит так мягко и тихо, что я боюсь задремать. — Я выросла во Флориде, в Холи-Понд — это маленький провинциальный городок, в котором нет ни модных магазинов, ни ресторанов. Моя семья жила в трейлере. Самым радостным событием на неделе был поход с отцом в закусочную «Дэйри куин» в пятницу вечером. — Она умолкает, а я чувствую, что мой живот сейчас лопнет. Если впереди вся история ее жизни, мне конец. И этому креслу тоже! — Я потратила так много денег на всякие пустяки. К примеру, вот эта комната. Ты знаешь, сколько я заплатила дизайнеру интерьеров только за одну эту комнату?
— Нет, мадам.
— Мне стыдно тебе признаться. Прежняя Виктория хвасталась бы этим, но Виктория настоящая стала совсем другой, — произносит она.
У меня урчит в животе. Газы бурлят и распирают меня. Надеюсь, она ничего не слышит.
— Видишь этого ужасного жирафа? — спрашивает она.
Конечно, вижу. Он керамический, достигает трех футов в высоту, и на шее у бедняжки напряжена мышца, как у настоящего жирафа в зоопарке Санта-Бар-бары. Я о нем читала.
— Я заплатила за него десять тысяч долларов.
— Вот это да! Огромные деньги.
— А теперь скажи мне, Рошель, какой в нем смысл?
— Декоративный ?
Она встает, подходит к камину и берет красное с золотом китайское блюдо.
— Угадай, сколько оно стоит?
Пожимаю плечами.
— Пять тысяч. Золото, двадцать четыре карата. Пять тысяч за тарелку, из которой ты никогда не будешь есть. Она стоит здесь на подставке без всякой пользы. Это так называемый предмет роскоши. — Виктория ставит тарелку и берет золотую рамку для фотографий. В ней ее моментальный снимок вместе с Мэттом. — Вот еще один. Угадай, сколько это стоило?
— Восемь тысяч?
— Девять девяносто девять, — качает головой Виктория. — Я купила ее в «Уоллмарт» . — Перед тем как поставить рамку на место, она гладит лицо сына. — А теперь скажи мне: какой из этих трех предметов самый ценный?
Никогда не думала, что мне придется разгадывать загадки. О Боже! Надеюсь, я отвечу правильно.
— Фотография Мэтта?
— Конечно, — одобряет она и садится. — Виктория Раш хочет упростить свою жизнь. Она с тоской вспоминает те времена, когда многие вещи делала сама. Она не знает, в какой момент стала настолько беспомощной. В этом смысле слава — забавная вещь! Ты усердно трудишься, чтобы подняться на вершину, но, оказавшись там, расслабляешься. Перестаешь уделять внимание личным связям, духовности и единению со всем миром. Мы все объединены одной космической силой. Рошель, поверь мне, твое вхождение в эту силу зависит от баланса в твоей жизни. Тебе все ясно?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97