Это волшебство, перед которым невозможно устоять!
— О Господи, сегодня вечером у нас поэтическое настроение.
— Это очень возбуждающий процесс, даже лучше, чем секс.
— Бедный испорченный мальчик! — вздыхает Мэл, качая головой. — Ты так похож на брата и такой Же страстный. Словами не описать, как сильно ты мне его напоминаешь.
Я в шоке. Не могу вспомнить, когда в последний Раз меня сравнивали с Роджером. На каминной полке стоит фотография Мэла и Роджера. Это была последняя зима в жизни моего брата, и они отдыхали в Палм-Спрингс, отмечали пятую годовщину.
— Мне не хватает его, Мэл. Он сжимает мое плечо:
— Мне тоже, дорогой!
Я не говорю о брате. Ни с кем. Никогда. Это слишком грустная тема. Я уже год не виделся с родителями, потому что, недовольные занятием, которое я себе выбрал, они обязательно вспомнят Роджера. Но я докажу им.
— Когда-нибудь я стану менеджером, и у меня будет свое агентство, — уверенно заявляю я.
Он гладит меня по волосам, и я чувствую приближение спора, который возникает у нас каждую неделю.
— Гриф, я волнуюсь за тебя. Нормальный парень, который притворяется геем, — это так же ужасно, как гей, делающий вид, что он гетеросексуал. Нет, я не так выразился: это еще ужаснее.
— Джонни Тредуэй никогда не взял бы меня на работу, знай он, что я не гей. Он чувствует угрозу от гетеросексуалов. Ему нужен «мальчик для битья», и я буду им, сколько понадобится.
— Не понимаю. Брайан Лаурд был очень успешным агентом, гетеросексуалом, женился на Кэрри Фишер, и на пике карьеры бросил ее и сбежал с «голубым». А Джон Голдвин из «Парамаунт»? Я слышал, он устроил настоящую оргию прямо на съемочной площадке, когда ушел от женщины, с которой жил.
Тогда все было по-другому. Еще до того, как «голубая» мафия начала бороться за влияние с могущественными гетеросексуалами, которые управляли этим городом. Я же хочу войти в круг Дэвида Геффена и тусоваться с Элтоном Джоном.
— И что же? Разве тебя не тревожит, что ты живешь во лжи? — качает головой Мэл.
— Я сказал неправду о собственной сексуальной ориентации всего лишь одному человеку. Я не думал, что все об этом узнают.
Мэл кивает.
— Как только у нас появляется новенький, мы рассылаем сообщение. Может, ты действительно гей, но не знаешь этого?
— Почему у вас всегда так получается? Пол Ньюман? Гей. Брюс Уиллис? Гей. Клинт Иствуд? Определенно, гей.
— Как узнать, нравятся ли тебе мужчины, не попробовав?
— Я уверен, что не хочу, чтобы кто-то на меня мочился, и, естественно, этого не пробовал.
— О-о! Может, мы могли бы начать с этого момента?
Стук в дверь. Мэл идет открывать, а я продолжаю изучать счета.
— Привет, Руби, — слышу я его голос. — Гриффин, это к тебе.
Иду к двери и здороваюсь с Руби. Моя девяностолетняя соседка похожа на бладхаунда в халате и домашних тапочках. На лице она нарисовала брови и губы — почти в тех местах, где они были раньше.
— Сегодня в восемь мы играем в покер, — сообщает она дребезжащим прокуренным голосом. — Ты с нами?
— Приду с огромным удовольствием.
— Я сообщу всем, — отвечает Руби и ковыляет Дальше по коридору.
Когда я закрываю дверь, Мэл говорит:
— Она так похожа на Рут Гордон из фильма «Ребенок Розмари».
— В противоположность Рут Гордон в «Как ни крути — проиграешь», — парирую я.
Мы смеемся.
* * *
В квартире Руби в центре гостиной установлен покерный стол, затянутый сверху зеленым войлоком. За ним могут уместиться восемь человек, но сегодня играют четыре старые женщины и я. В этой игре, проходящей раз в неделю, я занял место своего брата. Все мои партнерши живут в этом доме и знают друг друга уже больше сорока лет. Они давно овдовели и часто рассказывают мне истории из своей молодости, когда они были актрисами и снимались во второсортных малобюджетных фильмах.
— Сдает Роуз, — сообщает Руби и делает глоток бренди. Комната пропитана сладким, тошнотворным запахом духов, сигарет и старости.
Роуз семьдесят. Она самая молодая «девушка» из всей компании и всегда безупречно одета. Сегодня вечером она в костюме цвета лаванды и маленькой белой шляпке. Она заканчивает тасовать карты и кладет их перед Мардж, которая сидит справа от нее.
— Снимай, — говорит Роуз.
Мардж похожа на старого моржа, одетого в длинное свободное платье, обладает великолепным боковым зрением и редко поворачивает голову, глядя только вперед или вниз. Она снимает колоду, и Роуз начинает сдавать.
— Пять карт и еще одна, — объявляет Роуз. Когда напротив Делл ложится туз, Роуз рявкает: — Делл, твоя ставка.
Делл — чернокожая старуха: на ней надето нечто красно-желтое, а сама она кожа да кости. Страдающая сонной болезнью, она снова задремала, и ее тихий храп напоминает глухое шипение радиатора. Крики Роуз будят ее.
— Один доллар, — сообщает Делл.
— Я не потяну, — говорю я, складывая карты.
— И я тоже, Гриффи, — заявляет Руби.
Роуз называет свою ставку. Мардж еще предстоит принять решение. Она осторожно отклоняется назад.
— Мардж, не нужно смотреть по сторонам, — замечает Роуз.
— Я только потянулась, — невинным тоном отвечает Мардж.
— Единственное, с чем ты тянешь, — это с честной игрой, — возмущается Делл.
— Я участвую, — говорит Мардж.
Она вбрасывает фишку, и Роуз продолжает сдавать. Руби толкает меня локтем:
— Хочу познакомить тебя со своим внучатым племянником.
— Зачем? — улыбаюсь я.
— Он еще не заявил об этом открыто, но я знаю, что он гей.
— Как ты определила? — интересуется Мардж.
— Ему нравится новая песня Шер, — объясняет Руби.
Мардж сбрасывает карты.
— Мне она тоже нравится, но это ведь не значит, что я лесбиянка.
Роуз выигрывает, сгребает фишки и передает карты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97