— Я вас умоляю. Мы должны остановиться. Мне кажется, у меня сейчас откроется кровотечение.
— Ладно. — Миссис Райлли поглядела на побагровевшую физиономию сына и поняла, что он очень радостно может грохнуться у ее ног исключительно в доказательство своей правоты. Раньше так уже бывало. Последний раз, когда она заставила его сопровождать себя к воскресной мессе, он дважды валился наземь по пути в церковь и один раз рухнул на пол прямо посреди проповеди о праздности, вывалившись в центральный проход и неприлично всех потревожив. — Давай вот сюда заглянем и присядем.
Одной из коробок с кексами она пропихнула его в двери бара «Ночь Утех». Во тьме, провонявшейся бурбоном и окурками, они взгромоздились на два табурета. Пока миссис Райлли расставляла свои коробки по стойке, Игнациус расправил экспансивные ноздри и вымолвил:
— Мой Бог, мамаша, смердит здесь ужасно. У меня аж в животе заурчало.
— Назад на улицу хочешь? Чтобы этот полицай тебя заграбастал?
Игнациус не ответил: он громко принюхивался и корчил рожи. Бармен, наблюдавший за парочкой, вопросительно осведомился из теней:
— Да?
— Я изопью кофе, — величественно произнес Игнациус. — Кофе с цикорием и кипяченым молоком.
— Только растворимый, — ответил бармен.
— Такое мне пить никак не возможно, — сообщил Игнациус матери. — Это гнусность.
— Так возьми себе пива, Игнациус. Пиво тебя не убьет.
— Меня может раздуть.
— Я возьму «Дикси-45», — обратилась миссис Райлли к бармену.
— А джентльмен? — осведомился бармен богатым, уверенным голосом. — Чего ему будет угодно?
— И ему тоже «Дикси».
— Я могу его не допить, — запротестовал Игнациус, когда бармен отправился открывать бутылки.
— Но мы же здесь не можем сидеть за просто так, Игнациус.
— Почему бы и нет? Мы — единственные клиенты. Они должны радоваться нашему появлению.
— А у них тут по ночам стриптиз есть, а-а? — подначила сына миссис Райлли.
— Могу себе вообразить, — ледяным тоном отреагировал Игнациус. Ему явно было не по себе. — Могли бы и еще куда-нибудь заглянуть. Подозреваю, что сюда в любой момент полиция с облавой нагрянет. — Он громко фыркнул и прочистил горло. — Слава Богу, мои усы фильтруют хоть какую-то часть этого смрада. Мои органы обоняния уже шлют сигналы тревоги.
Казалось, прошла целая вечность, по ходу которой где-то слышалось лишь громкое звяканье стекла и хлопанье крышек от ящиков со льдом, потом из теней снова возник бармен и поставил перед ними стаканы, сделав вид, что Игнациусу он сейчас опрокинет пиво на колени. Семейство Райлли в «Ночи Утех» обслуживалось по низшему разряду — такой сервис приберегали для особо нежелательной клиентуры.
— А у вас совершенно случайно холодного «Доктора Орешка» не найдется? — поинтересовался Игнациус.
— Нет.
— Мой сын обожает «Доктор Орешек», — объяснила миссис Райлли. — Я вынуждена покупать его цельными ящики. Иногда он усаживается и выпивает два, три «Доктора Орешка» зараз.
— Я уверен, что этого человека подробности особо не интересуют, — сказал ей Игнациус.
— Колпак снять не угодно? — поинтересовался бармен.
— Нет, не угодно! — громогласно рявкнул Игнациус. — Здесь зябко.
— Как пожелаете, — пожал плечами бармен и отчалил в тень на другом конце стойки.
— Это уж точно!
— Успокойся, — сказала ему мать.
Игнациус задрал наушник на шапочке с той стороны, где сидела мать.
— Так уж и быть, я его подниму, чтобы вам надсаживаться не приходилось. Ну и что врач сказал вам про локоть или что там у вас?
— Его нужно массажировать.
— Надеюсь, вы не хотите, чтобы этим занимался я. Вы же знаете, каково мне дотрагиваться до других людей.
— Еще он велел мне как можно меньше бывать на холоде.
— Если бы я умел водить машину, то смог бы помогать вам больше, я полагаю.
— Ой, да это ничего, голубчик.
— На самом деле, даже простая поездка в автомобиле достаточно на меня действует. Разумеется, хуже нет, чем ездить на верхушках этих туристических «грейхаундов». Так высоко. Вы помните, как я в таком в Батон-Руж ездил? Меня рвало несколько раз. Водителю пришлось остановить автобус где-то в болотах, чтобы я смог выйти и немного побродить вокруг. Остальные пассажиры были значительно недовольны. Должно быть, у них железные кишечники, если они могут ездить на таких ужасных машинах. Необходимость покинуть Новый Орлеан тоже меня весьма напугала. За городскими кварталами начинается сердце тьмы, подлинная пустыня.
— Я помню это, Игнациус, — отсутствующе произнесла миссис Райлли, отхлебывая пиво большими глотками. — Ты действительно прихворнул, когда домой вернулся.
— Тогда мне уже было лучше. Хуже всего было прибытие в Батон-Руж. Я осознал, что у меня куплен билет в оба конца, и возвращаться придется тоже автобусом.
— Ты мне уже рассказывал это, дуся.
— Такси назад в Новый Орлеан стоило мне сорок долларов, но, по крайней мере, в поездке мне не было так неистово плохо, хотя несколько раз я чувствовал позывы к тошноте. Я заставил шофера ехать очень медленно — и в этом ему не повезло. Полиция штата останавливала его два раза за то, что тащился по шоссе медленнее разрешенного. Когда нас остановили в третий раз, у него забрали права. Понимаете, они отслеживали нас радаром всю дорогу.
Внимание миссис Райлли металось между сыном и пивом. Она слушала эту историю уже третий год.
— Разумеется, — продолжал Игнациус, по ошибке принимая увлеченный взгляд матери за интерес, — то был единственный раз в моей жизни, когда я уезжал из Нового Орлеана. Возможно, меня мог расстроить недостаток центра ориентации. Гнать на полной скорости в этом автобусе — это как в пропасть бросаться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22