– Я не думал, что это займет так много времени.
– Чтобы добраться до Уэльса? По затопленной местности? И по «желтым» дорогам? – Хелен смеется. – Почему, кстати, вы ехали по «желтым» дорогам?
– Неважно, – говорит Джули.
– И вы собираетесь встретиться… – Она улыбается. – Со знахарем?
– Так точно, – говорит Люк. – Он меня вылечит. Хелен смотрит недоверчиво.
– Как? – спрашивает она.
– Пока не знаю, – отвечает Люк. – Но он очень толковый, да, Шарлотта?
Она кивает.
– Если Люка можно вылечить, он это сделает.
– Это будет стоить кучу денег? – спрашивает Хелен.
– Это на основе пожертвований, – отвечает Шарлотта. – Ты жертвуешь на благотворительность после лечения.
– Что ж, надеюсь, вы дадите мне знать о своих успехах, – говорит Хелен, зевая.
– Спасибо, что разрешила нам остаться, – вдруг произносит Джули.
– Нет проблем. Мы не виделись слишком долго, и все это очень захватывающе. Однако тебе стоит позвонить Джин, – говорит Хелен Люку. – Давай. Сделай это сейчас.
– Но она наверняка спит…
– Не думаю. Она сильно тревожилась.
– О. Я думал, мы доберемся до Уэльса к тому времени, как она вернется домой из «Бинго». Думал, тогда ей и позвоню…
Люк знает, что его голос звучит полузадушенно. От пива у него болит голова, и он опять забыл нечто важное. Ну, строго говоря, не забыл, но если бы он не вырубился в фургоне, то знал бы, что уже очень поздно и что мама вернулась из «Бинго» и очень, очень беспокоится. Впрочем, поздно было уже тогда, когда он только начал пить, но его доконало то, что он увидел в Саут-Миммзе. Он потому и напился. Так что не пиво виновато в его забывчивости. Он никак не может себе этого объяснить. Он причинил матери боль, и у него даже нет оправдания. Да что с ним такое? Все окончательно вышло из-под контроля. Ему просто хочется вернуться домой.
– Телефон в прихожей, – говорит Хелен. – Не стесняйся.
Даже с телефоном что-то не то. Это не его телефон. Люк набирает номер.
– Люк? – тут же отвечает Джин.
– Мама? Да, это я.
Она принимается рыдать.
– О, слава богу. Слава богу.
– Я не хотел, чтобы ты беспокоилась, – говорит Люк.
Несколько минут она рыдает в трубку.
– Мама? – осторожно спрашивает он.
Наконец она обретает дар речи:
– Слава богу, с тобой все в порядке. Где ты?
– Толком не знаю. На пути в Уэльс.
– В Уэльс? Какого черта?…
– Там есть один знахарь… Я хотел, чтобы это было сюрпризом.
– Сюрпризом?
– Вроде того. Ну…
– Ты хочешь сказать, что вообще не собирался мне звонить?
– Нет, собирался, то есть вот, звоню же. Слушай, прости меня.
– Я чуть не умерла, когда увидела, что тебя нет. Знахарь!
– Ну прости. Слушай, у меня все будет о'кей. Сейчас я в доме, солнечный свет сюда не проникает.
– А как твои аллергии?
– Со мной все в порядке, мам. С ними, кажется, тоже. Я взял с собой «вентолин» и адреналин. Джули знает, как сделать мне укол, если я случайно съем арахис или если еще что-нибудь случится.
Джин несколько секунд молчит.
– Мама? – произносит он. – Ты еще там?
– Стало быть, домой ты возвращаться не собираешься? – спрашивает она.
– Что? Разумеется, собираюсь!
– Ты не вернешься. Я это чувствую.
– Почему ты так говоришь?
– У меня было предчувствие, когда ушел твой отец. Ты точно такой же.
– Мам, ради бога. Я не такой, как отец, и я вернусь домой. Я просто уехал на пару дней, чтобы попробовать вылечиться. Ничего особенного.
Она вздыхает.
– Ничего особенного. Люк, я так устала. Я не ложилась всю ночь.
– Прости, – повторяет он.
– Удачи тебе, – говорит она странным голосом.
– Удачи… в чем?
– Во всем. В твоей жизни.
– Мама, ты что, хочешь сказать, что я не могу вернуться?
– Конечно, можешь. Это твой дом. – Она делает зловещую паузу. – Но я это видела.
– Видела что?
– Мне приснился сон. Я видела, как ты уходишь вдаль по длинной тропке, уходишь навсегда.
Сейчас Люк не в состоянии переварить подобное.
– Ради бога, мама. Не хочу этого слышать. У меня была ужасная, дерьмовая ночь, Джули со мной не разговаривает, потому что я вел себя как сволочь, я понятия не имею, где нахожусь, мне все время хотелось вернуться домой, но как я вернусь, если не знаю, где я, и все так милы со мной, так заботятся обо мне, что нельзя их подвести… А этот знахарь… Судя по рассказам, он совсем не шарлатан, и это мой единственный шанс вылечиться, я напуган на хер, но храбрюсь, и я скучаю по тебе, и…
– Пожалуйста, не матерись мне в ухо, Люк. Я так устала.
– А мне, по-твоему, каково? Я тоже устал.
– Ты, как всегда, только о себе, а? – говорит она.
– Нет, мама. Знаешь что? Мне кажется, что претензии тут – не ко мне.
Люк вешает трубку.
Он притворяется, что его показывают по ТВ. «Неплохо сработано», – говорит он вполголоса, как будто за ним наблюдает публика. Потом смеется искусственным смехом, хотя все это не смешно. Может, завтра у нее настроение будет получше. Усталая она всегда так разговаривает. Но… Какого хрена, почему она так с ним жестока? И все равно Люк хочет домой.
В прихожую входит Хелен.
– Все в порядке? – спрашивает она.
Люк замечает, что Хелен постарела. Когда он увидел ее впервые (ему было девять), она была чуть старше, чем Шарлотта сейчас. И когда жила на Уинди-Клоуз, он не замечал в ней перемен – скорее всего, потому, что они не часто виделись. Кажется, теперь в ее волосах больше седины, а у глаз больше морщинок. Но сразу бросается в глаза, как она одета. Люк впервые видит Хелен в том, что не может сойти за «юношескую» одежду – джинсы, хлопковые куртки, хипо-вые шарфики с рынка, пурпурные «док-мартенсы». Сейчас на ней кардиган, который выглядит… ну, скажем так, по-взрослому – и пять минут назад, когда она сидела в гостиной, держа в руках кружку горячего шоколада, Люк легко представил, какой она будет в старости:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97