Все затаивают дыхание, словно ожидая, что мертвец сейчас ухмыльнется или зашевелится. Она невозмутимо трогает его шею.
— Холодный, как камень, — объявляет Энн.
В комнате повисает зловещая ледяная тишина.
— Интересно, кто же тогда шумел... — бурчит себе под нос Джейми.
— Что это за хрен? — спрашивает Брин. — Что ему здесь нужно?
— Я его где-то видел, — замечает Пол.
— Твою... мать... — ахает Эмили. — Он же собеседование проводил!
— Бог ты мой! — восклицает Джейми. — Кошмар!
— Точно, — соглашается Пол. — Идем отсюда.
Тия ждет у подножия лестницы, переминаясь с ноги на ногу и всхлипывая.
— Убежал? — сквозь слезы спрашивает она.
— Кто? Труп? — уточняет Пол.
— Иди ты в задницу! Паук!
— Успокойся, — просит Энн.
— Отъебись! — вопит Тия. — Гребаные...
Тию заглушает отчаянный плач. Эмили заламывает руки.
— Да что это такое?! — кричит она. — Почему все такие злые?!
— Где паук? — допытывается Тия. — Надо его раздавить.
— Да заткнись ты со своим пауком! — перебивает Джейми. — Это всего лишь...
— Что — паук, да? — кричит Тия. — Для тебя — конечно, а я для меня... Чтоб вы все сдохли! Трупов я повидала сколько угодно. Я видела, как люди умирают. Когда вы наконец повзрослеете? Смерть — трагедия, горе, утрата, но не гребаный ужас. Все вы сдохнете! А я больше всего на свете боюсь пауков, ясно? Мертвец мне ничего не сделает, а этот сраный тарантул — еще как! — Она озирается, точно загнанный зверь. — Даже уйти от вас некуда в этой треханой дыре! Если бы я не заполнила эту треклятую анкету, меня бы здесь не было. Я хочу домой!
Эмили садится на нижнюю ступеньку, закрыв лицо ладонями.
— Я хочу к маме, — рыдает она. — Пожалуйста, сделайте хоть что-нибудь!
Тия все мечется. Наконец бежит в гостиную.
— Ну и что нам теперь делать, черт возьми? — спрашивает Джейми.
— Хоть что-нибудь! — умоляет Эмили. — Прошу тебя, Джейми!
— Чего ты от меня хочешь? Что я могу?
— Сделать так, чтобы стало лучше, — твердит она. Джейми садится рядом.
— Я не знаю, как, — признается он. — Прости.
— А ты, Пол? — Эмили поднимает на него огромные заплаканные глаза.
— Ну что? — спрашивает Пол. — Что?
— Ты мсжешь сделать что-нибудь?
Игры забыты. Все протрезвели. О сексе никто и не вспоминает.
— Воскресить его я не могу, — тихо говорит Пол.
— Да не надо его воскрешать!
— А чего ты хочешь? — спрашивает Пол.
— Исправь что-нибудь. Я не знаю, как.
— Я заварю чай, — решает Энн.
— А ты умеешь? — удивляется Пол.
— В кризисной ситуации — да, — улыбается она. — Сахар всем класть?
— Спасибо, — говорит Эмили и цепляется за руку Энн, когда та проходит мимо.
Тия сидит на диване, подтянув колени к груди.
— Успокоилась? — спрашивает Брин, входя в гостиную.
— Я хочу одна побыть, — говорит она.
— Ладно, тогда я пошел.
— Нет, погоди. Я просто... — Она снова шмыгает носом.
— У тебя шок, — объясняет Брин. — Скоро пройдет.
Тия щурится.
— Думаешь? — язвительно переспрашивает она.
— Точно знаю. Надо только подышать поглубже или еще что.
— Значит, «подышать или еще что». Я запомню.
— Я просто помочь хочу. Чего ты от меня ждешь?
— Чтобы ты выкинул отсюда паука.
— Ты серьезно?
— Да. Просто выгони его из дома. И с этого кретинского острова.
— И тебе станет легче?
— Пожалуйста, убери его, — тихо умоляет Тия. — Прошу тебя!
Она раскачивается из стороны в сторону, как помешанная.
Брин никак не может уразуметь, что все это происходит на самом деле. Ему кажется, он смотрит кино. И едва не смеется — не потому, что смешно, а от растерянности. Ему хочется разозлиться, потому что единственная альтернатива — облажаться. Его смешит герой фильма, который только что решил подняться в мансарду, где лежит мертвец, хотя больше всего на свете боится трупов. Он ведь знает, что наверху его ждет жуть. Еще Брину хочется плакать, потому что этот герой фильма — он сам.
В коридоре пусто. Наверное, все в кухне.
Брин останавливается у подножия лестницы. Вот чем плохо быть мужчиной. Ему страшно идти наверх, как любому человеку. Пенис его от страха не спасет. Брин поднимается по лестнице, не зная, хватит ли у него духу подойти к двери, и не представляя, что делать, если он все-таки войдет в мансарду. Может, паук уже по дому шастает. Но он довольно крупный и мохнатый, заметить нетрудно — конечно, если он еще здесь, а не испугался воплей Тии и не сбежал куда глаза глядят.
Брину кажется, что остальные где-то далеко, хотя на самом деле — двумя этажами ниже.
На узкой лестнице в мансарду его пробирает озноб. Дверь открыта, из мансарды тянет сквозняком. На лестнице мертвая тишина и кромешная темнота. Из двери сочится зловещий желтый свет, и Брину чудится, что какой-то демон нашептывает ему в ухо, велит к свету идти. Брин судорожно сглатывает слюну. Полная хренотень.
Хуже некуда. Брин точно знает, какой сценарий — вне конкуренции. Он войдет в мансарду и увидит, что труп исчез. Вообразите: мертвец воскрес, а может, он и не был мертв... Только притворялся.
Брин — легкая добыча для паранойи. Он-то знает, что можно умереть, совершив одну-единственную ошибку. Как его отец. Брин вздыхает. Он обливается потом. И бранится вполголоса, хотя понимает, что звучит фальшиво. Он плетется нога за ногу, но лестница все равно кончается. И ему остается только войти в комнату.
Труп на месте, в той же позе. Брин старается не смотреть на него (на случай, если труп вдруг шевельнется или подмигнет, как в «Роковом влечении»). Брин глазеет куда угодно, лишь бы не на мертвеца. Кровать в углу застелена тонким одеялом. Рядом потертый коричневый чемодан. Брина от страха парализовало. Он убеждает себя, что перед ним всего-навсего труп, мертвый человек, но этот способ не срабатывает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75