На переменах она устраивала аудиенции на игровой площадке или в пустом классе, разглагольствовала о контрацепции и религии, очередями подростковой тоски паля по озадаченным детям, которые не считали Энн своей. Приезжая из школы домой, Энн пропадала в библиотеке. Она предпочитала одиночество и не была несчастна, хотя никто не назвал бы ее общительным ребенком.
За четыре года в специальной школе Энн написала семьсот стихотворений и не посетила ни единого урока. Школьное начальство зря надеялось, что в конце концов ее одолеет скука. Метод укрощения скукой до сих пор годился для всех учеников: рано или поздно каждый начинал отсиживать необязательные уроки. Энн не поддалась. Ей так и не стало скучно.
Получать аттестат о среднем образовании Энн не имело смысла, ведь на уроки она не ходила, но на экзамены ее все равно записали, надеясь, что она хоть английский выдержит. Энн начала с экзамена по биологии. Первым ей достался вопрос о контрацепции, вторым — о менструальном цикле. Поскольку и тот, и другой более чем подробно излагались в литературе для подростков, Энн получила высший балл. Такие же отметки ей поставили по английскому, истории, географии, истории религии и искусству — причем на последнем экзамене она просто зашла в класс и набросала абстрактное изображение пениса, хотя никогда его не видела. Этих оценок хватило, чтобы сначала поступить в классическую школу, а потом изучать английский и философию в университете Суссекса.
Родители оплачивали квартиру на набережной Брайтона и машину, хотя Энн их об этом не просила. Еще ей назначили щедрое содержание, которое она тратила на книги, журналы и суси — единственное, чем питалась. Весь первый год учебы Энн не думала ни о чем и курсовой работой о нуле заслужила похвалы всех, кроме родителей, которые в начале второго курса лишили Энн квартиры, машины и содержания, рассудив, что слишком ее балуют.
Они рассчитывали таким способом принудить Энн жить, как положено студентке, но поскольку принудить Энн к чему-либо невозможно, она подыскала себе комнату, устроилась работать уборщицей и целый год читала Сартра. В конце года Энн инсценировала самоубийство. Вместо курсовой работы она представила подборку документов, имеющих отношение к ее смерти: дневник и предсмертную записку. Эта дерзкая выходка стала национальной сенсацией. Родители вернули Энн квартиру, машину, содержание и организовали терапию.
На третий год Энн читала Бодрийяра и слушала «Радиохэд». Прежде она никогда не увлекалась индепендентом, предпочитая слащавую попсу и диско семидесятых, но в тот год открыла для себя МТБ. Новые группы завораживали, слова песен казались вроде как поэзией — сюрреальный баблгам, бессмысленный и чуждый, как и все, что попадалось Энн раньше. К завершению третьего курса Энн разработала видеоигру «Жизнь». Университет она закончила с отличием.
У Энн никогда не было парней и близких подруг. Она по-прежнему оставалась девственницей.
Поездка в Америку была последней отчаянной попыткой родителей убедить Энн взяться за ум. Но последние два месяца она только и делала, что размышляла о конце света. Тетке, у которой она поселилась, пришлось срочно уехать в Сан-Франциско к заболевшей подруге, так что весь дом оказался в распоряжении Энн. Она в огромных количествах поглощала сэндвичи с сыром и люцерной, чипсы и картошку-фри, которую готовила в микроволновке. Пристрастилась к ток-шоу — с Джералдо, Рикки, Салли Джесс Рейфел, Джерри Спрингером. И все два месяца из дома выходила только в круглосуточный супермаркет.
Внизу появляется земля, атмосфера в самолете меняется. Зона турбулентности позади, все расслабились.
— Кажется, мы все-таки выжили, — замечает сосед Энн.
— Ага. — Она улыбается.
— А я с самого начала знала, что все будет хорошо, — вновь проснувшись, сообщает пожилая соседка.
— Откуда? — удивляется Энн.
— Из карт. Я гадала сегодня утром.
— Почему до сих пор молчали?
— Вы бы не поверили. Люди верят в предсказания только после того, как они сбываются. Мама поэтому и очутилась на борту «Титаника». Пока корабль не начал тонуть, не верила, что неделя и впрямь для путешествий неблагоприятна.
Сосед крутит пальцем у виска, намекая, что старушка спятила. Энн укладывает в рюкзак плейер и книгу.
В Хитроу Энн заходит в «Макдоналдс», затем подземкой добирается до Ислингтона.
Родителей дома нет, и Энн вспоминает, что они еще на вилле в Тоскане. На кухонном столе — номер «Гар-диан», открытый на странице с объявлениями о вакансиях. В записке родители напоминают, что Энн пора искать работу — выплаты содержания прекратятся в сентябре. Мать Энн уже обвела красным объявления, которые дочери подойдут. Сплошь пиар и благотворительность.
Налив себе колы, Энн садится к столу. Почему-то вдруг важно, чтобы она подыскала работу именно в этой газете. И сегодня же. Даже не думая бунтовать, Энн ищет самые неподходящие объявления и в итоге останавливается на самом неопределенном; «Требуются способные молодые люди для крупного проекта».
Писать по другим адресам она не будет.
Джейми
Бывают дни, когда числа попадаются на каждом шагу. Джейми Грант ненавидит числа. Они ему покоя не дают. Он терпеть не может автобус 42, свой домашний телефон и размер обуви. Однажды он видел по телевизору, как ревностные христиане жонглировали штрих-кодами и всякий раз получали число 666. Они уверяли, что потребительство — порождение дьявола, потому что каждый штрих-код дает число Зверя. Джейми смеялся. Бог ты мой, да любые цифры можно превратить в 666 — стоит только захотеть! Нет, дело не в потребительстве, а в числах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75