В это мгновение Лена вдруг вспомнила, что может предложить для обмена еще одну вещь: серебряный значок конника, доставшийся ей от Бремера.
В тот же вечер Лена Брюкер отправилась в гости к Хельге, подруге с того времени, когда они вместе служили в ведомстве. Хельга являлась обладательницей ценного состояния: она отлично говорила по-английски. Сразу после отмены для англичан закона о запрете тесных дружеских отношений с населением она познакомилась с одним английским майором. Он коллекционировал немецкие ордена и знаки почета. Это был коллекционер особой породы, такими бывают исключительно англичане. У них настоящий нюх на самое необычное. Не то что грубые неотесанные техасцы, которым можно сразу всучить три шапки Геринга разного размера. Майор уже собрал довольно внушительную коллекцию: Железные кресты первой и второй степени, знаки за ранения: черные, серебряные и золотые, значки всех степеней за ближний бой, Немецкий крест в золоте (простреленный пулей), значок Нарвика, штурвального подводной лодки, маленькой подводной лодки, но среди них были и редкие ордена, такие, как Рыцарский крест с мечами и дубовыми листьями – в те времена орден был еще без бриллиантов, – и тут он узнает о серебряном значке конника. Майор лично пришел на Брюдерштрассе, преодолел три лестничных марша – и вот он уже держит в руках этот значок, который боцман Бремер оставил на своей морской форме, этот абсолютно не военный значок, на котором изображен мужчина, готовящий лошадь к выездке. «Настоящее виски?» Майор только рассмеялся. Он сам бы с удовольствием приобрел его. Он может предложить древесину. В британской оккупационной администрации он отвечал за охрану Люнебургских лесов. Их вырубали и в виде пиломатериалов переправляли в Англию, якобы по репарации. Лена Брюкер попросила свою подругу узнать у господина майора, что он может предложить за этот серебряный значок. Подарок на память. Хельга сказала ему что-то, майор сунул под левую мышку стек, снял с правой руки удивительно мягкую кожаную коричневую перчатку и положил на ладонь серебряный значок конника, который Лена отполировала до блеска. Потом сказал: «Well» и еще какие-то слова, тоже по-английски, которые подруга перевела как двадцать четыре фестметра древесины, что было очень много. Он опять сказал что-то, и подруга снова перевела: все это можно распилить на доски или брус. И Лена Брюкер согласилась: «О'кей».
Дома она прочитала в словаре (популярном издании): один фестметр древесины равен одному кубическому метру: Получи она этот лес, это составило бы объем из шести метров на четыре и высотой в один метр, или три на четыре метра, но тогда уже высотой в два метра. Она испугалась. Уж очень много. За один-то значок. Но ведь лес и древесина не являлись собственностью майора. Куда же девать ей эти бревна? Значит, надо загодя выменять их на что-нибудь. Да и на кой ей этот лес, ей нужны жареные колбаски, а еще растительное масло для картофельных оладий, которыми она тоже намеревалась торговать, но настоящее растительное масло, а не то, что накануне ей предложила фрау Клаусен: старое моторное.
«Растительное масло? Да, знаю тут одного, – ответил ей сведущий в таких вопросах спекулянт, к которому Лене Брюкер посоветовали обратиться, – этот, конечно, может помочь, вот только доски ему уж точно не нужны. Это советник английской интендантской службы, которому полностью подчинен продовольственный склад в Солтау, лысый коротышка, да еще и альбинос, но жена у него… что надо. – И спекулянт смачно поцеловал кончики своих пальцев с накрашенными ногтями. – Волосы – чистое золото, настоящий водопад. Ковры, серебро, гранатовые украшения – все это альбинос, не задумываясь, бросает к ногам своей жены, только так он может задобрить ее».
С колен фрау Брюкер упал клубок голубой пряжи и покатился по комнате. Я поднял его.
– Смотай, пожалуйста, только не запутай.
Во всяком случае, это было уже кое-что, поскольку она прослышала об одном человеке, вернувшемся из советской оккупационной зоны, обладателе трехсот шкурок сибирской белки, в свою очередь привезенных русским штабным офицером из Сибири. Тот человек хотел обменять эти шкурки на хлороформ, и его не интересовали ни брус, ни доски. По счастью, кто-то подсказал ей, что главврач женской клиники ищет для восстановления своей сгоревшей виллы стропила и доски для пола.
Теперь надо было как-то завлечь в сети советника интендантской службы, вернее, его жену, чтобы получить виски, кетчуп и растительное масло для картофельных оладий. Она решила лишь чуть-чуть добавлять в них опилок, но цену все равно придется поднять.
Если получится так, как она задумала, ее усилия окупятся. Через посредничество все того же всемогущего спекулянта она договорилась о встрече с советником интендантской службы, попросила Хельгу помочь ей с переводом и уехала в Отмаршен, где жил владелец трехсот беличьих шкурок, бывший полковник танковых войск, удостоенный Рыцарского креста с дубовыми листьями. Вместе с Хельгой Лена Брюкер сидела в мрачной, отделанной дубом гостиной одноногого полковника. Его жена угостила их шампанским из бузины. Потом в дверь позвонили, и вошел советник интендантской службы. Он был небольшого роста, но отнюдь не коротышка и тем более не альбинос. А вот жену спекулянт описал необычайно точно: золотые волосы, удивительной красоты изгиб бровей, цвет лица светлый, почти прозрачный и нежный, как фарфор. Высокая – на голову выше советника, – стройная, красивые руки, пальцы, ноги.
На ней были серое каракулевое пальто и каракулевая шляпка в форме треуголки с большой перламутровой раковиной на полях.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51