– Она ткнула в позвоночник чуть выше поясницы. – Только бы не радикулит». – «Ложись на живот! – скомандовал он. – Расслабься! Не напрягай ягодицы! Они еще напряжены, расслабься полностью!»
Он опустился возле нее на колени и принялся массировать ее лопатки, затем позвоночник, спускаясь вниз до крестца. Где он научился этим мягким и в то же время сильным приемам? Когда ухаживал за лошадьми. Ведь его отец был ветеринаром. Лена так хохотала, что на нее напала икота. Она попробовала задержать воздух и досчитать до двадцати одного, а тем временем костяшки его указательного и среднего пальцев бродили по ее позвоночнику вверх-вниз, влево-вправо, надавливая на впадинки между позвонками, нежно, но уверенно, вот они добрались до бедер, и тут пошли в работу большие пальцы, он массировал ее круговыми движениями до тех пор, пока у Лены от удовольствия не поднялись дыбом волосы на затылке и она в очередной раз не икнула.
«Тогда тебе может помочь только одно, – сказал он. – Надо выгнуть спину, как кошка, и выпрямить поясницу, голову опустить вниз, ноги немного расставить, не напрягаться, полностью расслабиться и поднять зад, выше, еще выше, вот так хорошо. А теперь глубоко вдохнуть. Не напрягаться! Выдохнуть! Отлично. У-у-ух!»
– Главное, это помогает, – ухмыльнувшись, проговорила фрау Брюкер и клацнула зубами.
В следующий понедельник, вечером, Бремер сказал Лене Брюкер: «Люди на улице стали ходить быстрее». – «Быстрее?» – «Да, немного, совсем чуть-чуть, но они ходят быстрее. Странно».
«Да нет, все очень просто, – возразила она, – жизнь налаживается. У людей появилась цель».
И еще кое-что бросилось ему в глаза: несколько мужчин и женщин стояли на улице особняком и заговаривали с прохожими, как это обычно делают шлюхи и такого же пошиба парни, различие заключалось лишь в том, что это были отнюдь не молодые люди, а в большинстве своем старики и неряшливо одетые домохозяйки. День спустя он заметил среди таких людей одноногого инвалида, стоявшего на углу улицы Большая Протока, его правая культя опиралась на ручку клюки, омерзительного цвета одежда – перекрашенный в зелено-коричневый цвет мундир – была похожа на форму лесничего. Может, этот мужчина и в самом деле прежде работал в администрации лесного хозяйства. Во внутренней службе. Время от времени он вскидывал вверх руку и показывал три пальца, словно играл в загадочную игру или давал понять, чего ему не хватает. Но ему не хватало одной ноги. Возможно, тем самым он хотел сказать, что у него три ранения? Бремер вытащил бинокль капитана баркаса и посмотрел вниз. Вне всяких сомнений, мужчина заговаривал с проходившими мимо людьми. Но они не просто проходили мимо, они торопливо обходили его. А потом – кажется, еще через день – Бремер обнаружил среди толпившихся людей мужчину, на котором, несмотря на сильную жару, было надето большого размера зимнее пальто. Мужчина стоял в этом чрезмерно просторном для него темно-коричневом пальто и распахивал его перед проходившими мимо людьми буквально на несколько мгновений, словно какой-то эксгибиционист. Бремеру пришли на память французские проститутки в Бресте зимой 1941 года, которые раскрывали перед ним полы своих меховых манто, как занавес, чтобы показать обшитые красным рюшем дамские подвязки, шелковые чулки, черные или красные бюстгальтеры. Бремер навел бинокль на спину этого мужчины – оказалось, что он плешивый, – как раз в тот момент, когда тот, распахнув пальто, обратился к женщине; она посмотрела на него, даже спросила о чем-то, затем покачала головой и пошла своей дорогой. Наконец мужчина повернулся к нему лицом, снова раскрыл пальто и поверг Бремера в состояние ужаса: он увидел розовое мясо и множество сосков. К телу мужчины была привязана половина туши свиньи.
Бремера пронзила догадка: черный рынок! И внезапно он понял манипуляции с пальцами того инвалида с ампутированной ногой. Там никто не разгадывал загадки, не сообщал о количестве полученных ранений, там совершался товарообмен, определенное количество сигарет в обмен на другие товары.
Вечером он встретил Лену Брюкер сообщением: перед домом образовался черный рынок. И пока она подогревала перловый суп Хольцингера, взволнованный Бремер возмущался столь резким падением в стране порядка и дисциплины. «Ну и что тут плохого? – спросила Лена, не отходя от плиты. – Да во время войны всё продавали из-под полы. Черный рынок существовал всегда». – «Согласен, но не так откровенно, так нагло, у всех на виду. Там внизу одноногий инвалид предлагает свой серебряный значок за ранение».
По представлениям Бремера, немецкий вермахт, безоговорочно капитулировавший вот уже как восемь дней тому назад, в союзе с американцами и британцами стоял под самым Берлином. Его правый фланг, усиленный американцами, вошел под предводительством генерала Хота в Гёр-лиц, то есть достиг Нейссе. «Черт возьми! – изумился Бремер, – события развиваются весьма стремительно. Русские обескровлены, можно сказать, на последнем издыхании, но это ни в коей мере не извиняет черный рынок возле нашего дома».
Бремер сидел за столом и ел принесенный Леной Брюкер перловый суп, который она приправила мелко нарезанным купырем. Но он ел так, будто суп ему вовсе не нравился. Он заглатывал ложку за ложкой с тупой жадностью, напомнив Лене ее лысого отца.
«Что, невкусно?» – «Вкусно, вкусно». – «Может, мало соли?» – «Нет, нет», – ответил Бремер. Но это дважды прозвучавшее «нет» можно было расценить так, будто ему все равно, много или мало соли в супе. «Они форсируют Нейссе у Гёрлица и тогда прямиком двинутся на Бреслау».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51