К-М. Скажу так: это способ выйти на необходимый для России уровень всех современных сил, опираясь на русскую общинность. К. А чуть шире? К-М. Такое жизнеустройство, при котором мы можем освоить и создавать современные типы знания, технологии, материальной и духовной культуры, мобилизуя ресурсы не через конкуренцию и паразитирование на других народах, а через сотрудничество и взаимопомощь. К. Как это соотносится с другими цивилизациями? К-М. Это — одна из главных альтернатив жизнеустройства. Запад предложил очень мощную конструкцию, основанную на конкуренции, но в ней силен хищнический элемент. Эта система неприложима ко всему человечеству. «Золотой миллиард» — итог этого пути, глобальный фашизм. К. Запад от фашизма открещивается — из-за нацизма. А интернационал-фашизм выглядит не так страшно. К-М. Да, но суть не меняется. Избранная раса — и внешний пролетариат, который на нее работает и поставляет ресурсы. Это доведение до логического конца идеи немецкого фашизма. Кстати, столкновение с ним сильно изуродовало весь ход советского проекта. Нам на самой ранней стадии, «в нежном возрасте» пришлось создать такой же жесткости тоталитарное государство, чтобы выстоять в войне с тем фашизмом, отбить крестовый поход.Как ни юлят сегодня наши правители перед Западом, и сейчас почти нет шансов на то, что Россия встроится в Запад даже на правах его периферии. И дело не только в хозяевах. Не станут русские и выросшие вместе с ними народы частью фашистской «золотой» расы. Не захотят и не сумеют. И как же тогда им уцелеть при очередном витке глобализиции под эгидой мирового фашизма? Придется все равно собираться в какой-то тип общества, соединенного солидарностью, а не конкуренцией.Грубо говоря, мы в конце концов встанем перед таким выбором: солидарность банды против всех или солидарность всех против банды. К такой дилемме подталкивают мир. К. Сильно сказано. Но давайте от советской цивилизации как нашей истории перейдем в нынешнее время и в ближайшее будущее. Вот вы говорите: все равно не встроимся. А удастся ли вырваться и вернуться на тот путь, который для нас реально возможен? Ведь курс, заданный и политическим режимом, и его идеологами, и всяческими «духовными авторитетами», уводит нас с того пути. Они же утверждают, что мы как раз встраиваемся в Запад. Все экономические и политические институты, которые они создают, толкают нас в эту сторону. К-М. Идеологи и «духовные авторитеты» — прикрытие. Они практически и не скрывают, что являются приказчиками Запада и создают из России типичную страну с дополняющей экономикой. Народное хозяйство, которое предназначено для жизнеобеспечения народа, заменяется на экономику, поставляющую ресурсы для обеспечения «золотого миллиарда». Такая экономика, естественно, устроена совсем иначе, чем народное хозяйство, и мы это уже начинаем видеть вполне наглядно. В этой экономике будут более или менее современные и процветающие анклавы, производящие на экспорт продукт нужного качества, сфера обслуживания этих анклавов — и окружающее эти анклавы море беднеющего населения, теряющего все признаки цивилизации и опускающегося в огромную трущобу. В этой трущобе люди станут быстро вымирать — мы не в теплой Бразилии находимся.Эта модель периферийного капитализма для России излагается совершенно спокойно на любом круглом столе экономистов и политологов, а вовсе не где-то в темных масонских ложах. Вопрос только в том, согласны мы на это или нет. Часть соглашается — надеется попасть на шлюпку. Часть не хочет этого слышать, зажимает уши, глушит водку. А кому-то нестерпима сама мысль, что их соплеменники — русские, башкиры, коми — будут загнаны в трущобу и вымрут. Они ищут знание о том, что происходит и как этому можно противостоять. Меня воспитание и моя жизнь привели как раз в эту часть.Думаю, если люди узнают, как наш народ в похожем положении сто лет назад перебирал возможные решения и находил выход, то и сегодня быстро поймут, что, исходя из самых главных условий жизни, данных нам судьбой, мы опять должны искать выход не на пути разделения и конкуренции, а на пути собирания и братства. К. А идущий сегодня процесс глобализации, не вносит ли он коренных изменений в картину мира? Одно дело Россия сто лет назад, а другое — в начале XXI века. Не упрощаете ли вы картину, отбрасывая эти сто лет? Мы же не можем выскочить за рамки всемирных процессов, этой самой глобализации. К-М. Нашего положения по сравнению с началом ХХ века глобализация коренным образом не меняет, а напротив, делает его еще более похожим. Вспомним, что важной вехой в созревании революции была работа Ленина об империализме. И тогда главная опасность для России была в том, что ее превращали дополняющую экономику, в зону периферийного капитализма. Это все понимали, потому и революция воспринималась как спасение именно от национальной, а не классовой катастрофы.Другое дело, что в самом революционном движении были разные проекты, и революционеры передрались, но все понимали главное противоречие в положении России: надо догонять капитализм и в то же время убегать от него. Это слова не Ленина, а Макса Вебера, одного из крупнейших мыслителей и теоретиков Запада. То, что сегодня появились новые технологии и идеологии, в принципе не меняет дела. К. Технологии важны. К-М. Важны, но в принципе не меняют дела. Сто лет назад России навязали точно такой же режим: финансы под контролем западных банков, промышленность и хлебная торговля в руках иностранного капитала, элите на кормление отдан внутренний «третий мир» — крестьянство.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144