Но все это было после. А пока что я был счастлив тому, как мужики сделали свое дело. И пол под ногами, и окна есть, и крыша. Так что устроил я новоселье, поблагодарил их, и все мы были довольны. Как наш вечер кончился, я помню смутно. Куда-то мы плыли, как по волнам, в высокой траве, на их «уазике», через болота, пересекая по-партизански какие-то шоссе. В какой-то деревне под утро ели у бабки борщ. Но очнулся я в своем новом доме, с ощущением счастья.
Кстати, работая все лето и осваивая соотношение кубометров и рублей, я не мог отделаться от тревожного ощущения, что всех этих кубометров завез Дима мало. Очень мало. Вдвое меньше, чем выходило по его округленной устной смете. Считал я, считал, поделился сомнениями с плотниками. Да, так и выходило. Какая неприятность. Тем более, что за работу платить столько же, сколько за материал. Что делать, подкараулил я Диму и, стараясь смягчить оскорбительный для него смысл, протянул листок с крупно написанными цифрами.
— Дима, во всем доме и около него имеется вот сколько бруса, досок, стекла и прочего.
— Ну и что?
— Как что! Это же вдвое меньше того, что я заплатил.
Дима доверительно взял меня за пуговицу, вздохнул и признался:
— Сергей Георгиевич! Не хотелось вам говорить. Ведь не только все ваши деньги ушли, я еще и своих уйму добавил. Дай, думаю, получше дом поставлю хорошему человеку. Вы уж только жене моей не проговоритесь. Она мечтала в отпуск куда-нибудь поехать в Турцию или в Испанию, да уж не придется.
Стыдно мне стало моей жадности. А тут еще Дима меня совсем доконал:
— Но я попрошу вам еще досок подвезти, мне приятель с базы должен. Я вас очень уважаю.
Больше я Диму не видел. Но его слово про доски оказалось крепким. Как-то ночью подъехал к дому огромный трейлер-холодильник, распахнулись его дверцы, и какие-то люди, ни слова не говоря, под холодным дождем начали выкидывать к моим ногам доски. Высохнуть они до лета так и не смогли и покрылись красивой чернотой. Я из них сделал потолок.

* * *
Когда на моем участке возникла деревянная конструкция под крышей, я время от времени стал приставать к моему подрядчику:
— Дима, надо, наверное, оформить дом?
— Как это?
— Ну, бумагу какую-то мне получить, что это дом мой.
— Зачем бумагу?
— Как же — собственность… Священная…
— Ну и владейте. А бумагу-то зачем?
— Откуда же видно, что дом мой? Придет какой-нибудь тип и скажет: «Это моя дача».
— Да вы что, Сергей Георгиевич? Кому такое придет в голову? Все же тут знают, что это ваш дом.
— Так-то оно так, но я думаю, какие-то документы бывают.
— Не знаю, не знаю, зачем вам это. Я, конечно, могу сходить в управление, там у меня все знакомые. Но ведь, Сергей Георгиевич, если дом поставят на учет, вам придется платить налоги. Зачем вам это? Живите лучше, как люди.
Этот аргумент меня отрезвил. Спросил я кое-кого из «людей». Они к затее отнеслись неодобрительно и привели массу разумных доводов.
— Какие документы, ты что? Для этого ты целую комиссию должен привезти, угостить. Есть же какие-то приличия. Куда ты ее привезешь? Ты же сам по доске в дом залезаешь. Не дури.
И стал я жить, как люди. Только в одном пошел наперекор народу — в оплате электричества.
Свет мне провели удивительно быстро, прямо в сруб. Взял с меня Дима деньги («на столбы и проводку»), и — готово. Только книжечку на оплату он мне никак не отдавал, все забывал дома. Когда Дима исчез, я забеспокоился — долг растет, пени. Стал ездить в управление, там копались в каких-то книгах, отсылали в другие кабинеты, успокаивали. Так прошло два года.
На третий год больная совесть заставила меня бросить все дела и идти до последнего — отстоять мое гражданское право заплатить за свет (тем более, что это были какие-то копейки). Я сказал, что потерял книжку и потребовал выписать новую. Против этой обычной просьбы доводов в управлении не нашлось, и они быстро выяснили, что никакой книжки на меня никогда выписано не было.
— Так вы самовольно подключились к линии! С вас штраф два миллиона рублей!
На это я ответил, что разумную сумму я бы еще заплатил, а за два миллиона буду вопить, как бешеный. Это сочли резонным и указали мне путь к тому, чтобы узаконить мое энергопотребление — в районное отделение «Мосэнерго».
Поехал я туда. Это акционерное общество, похоже, процветало. Бывший барак, в котором размещалась контора, был покрашен и обнесен решеткой. Я подъехал на стоянку рядом со скромной иномаркой, из которой вылезал какой-то иностранный военный в картузе, как у Де Голля. Судя по галунам, генерал. Ничего себе, думаю. Может, на водохранилище какую-нибудь совместную с НАТО летнюю военную школу открыли? Сейчас ничему удивляться не приходится.
Закрыл машину, иду к проходной. На ней новенький плакат: «Предъявите пропуск в развернутом виде». Но советского человека этим не напугаешь. Открываю дверь в проходную — мать честная! На вахте стоит французский генерал! Рука на никелированном турникете. Как адмирал на мостике.
— Вы куда?
Подчиняясь какому-то внутреннему голосу, я выпалил:
— Я насчет электричества.
— Проходите.
Слава богу, угадал я пароль в «Мосэнерго». Вхожу в бывший советский барак — снова удар. Стены обложены мрамором. Как его прилепили к корявым кирпичам? Да, повышение платы за электричество пошло энергетике впрок. В коридоре сидит перед компьютером добродушная девица, разбирает на столе какие-то семена. Указала мне кабинет. Там уже попроще, прогресс еще не докатился. Обычные милые женщины нормально пьют чай. Начинаю, как меня учили:
— Строю дом в деревне. Хочу провести свет.
— Пожалуйста. Вот образец заявки. Заплатите за столбы и проводку — и на здоровье.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89