ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
.. У ямы есть дно, рано или поздно долетим.
Шестая часть суши. Ну ладно, пусть, теперь поменьше... Конец наш будет
страшен и показателен. Шахты и мобильные установки, придерживаемые "до
лучших времен", выдадут "на гора" продукт... Всеобщий "бэнц" с
пиротехническим эффектом. В лучшем случае Европейский Союз плюнет на
резолюции ООН и добрые джентльмены придут к нам с чудесами гуманизма,
демократии и пищевой промышленности. Хотя, нам чудеса, как слепому
слайдоскоп... Не парламент нужен, а терминатор. И ждали ведь, и звали, и
казалось вот она - стальная рука... Даже две руки. Но Гурова застрелили на
митинге недоумки, вообразившие себя Освальдами-Каплан, а Степцов не
потянул. Ущербный архитектор с замашками бесноватого прапорщика. Были и
еще... Никто не угодил, ломались, щеки надували, выбирали... Ублюдки!
Иного не заслужили.
Эти ублюдки иного не заслужили. Едва они допилили дерево, появился
Петрович с Сашком. Он мужиков давно заприметил. Холода, зима на носу, надо
чем-то топить... Мужики не пикнули, принялись распиливать бревно на части.
Все так же угрюмо и безразлично - маленькие заводные уродцы... С тупой
пилой работа шла вяло.
Сашок курил, да покрикивал, лениво матерясь - повышал
производительность труда. Петрович, укоризненно улыбаясь, по-отечески
одергивал несдержанного Сашка.
- Как машина?
- Хорошая машина, - неспешно покивал Петрович. - Ухоженная.
- Ты ее сюда подгони, дрова отвезешь.
- Зачем бензин жечь? - удивился он. - Добрые люди отнесут, уважат!
Кивнул на мужиков, задумчиво глянул на небо и протянул: - Темнеет скоро...
Пора идти, что ль? Девка, поди, заждалась.
Будто с внучкой на прогулку. Ответить я не успел, увидел Ярошина.
- Станислав... м-м-м... мне хотелось бы...
- Потом! - я отвернулся, но он схватил меня за рукав. Я едва не упал.
Скрипнул зубами, рука сама рванулась к карману за "Макаровым".
- Что?
- Вы соображаете, что творите? Это безобразие!..
- Бе-зо-бра-зие, - я покатал на языке полузабытое слово. - Кто же
это... безобразит?
- Ваши люди ограбили одного из жителей поселка, забрав его машину.
Когда он не подчинился, они вывели его во двор, облили бензи...
Я покосился на Петровича. Зараза! С шумом, с дымом - это мы можем,
это да! Виновато и грустно улыбаясь, Петрович пожал плечами.
- Ты уж меня прости... Может, что не так...
Мэр не слушал, нервно мял ладони, умываясь воздухом. Смертник. Они
были обречены - мэры, прибалтийские бургомистры, председатели
многочисленных Советов Запсиба, городские головы, старосты, старейшины,
старшины. Мальчики для битья требовались любой власти и любая власть била
в них как в бубен. Регулярная часть, вступая в местечко, назначала
представителя из гражданского населения. Изыскивали на месте, привозили в
обозе, в кузове, на броне. Когда военные отступали, мэра сменял
председатель или староста. Умирали они, как правило, смертью мучительной и
нехорошей, но желающие не переводились. Сребролюбцы, утописты по Марксу,
Пелевину и Крайнову, жаждущие воплотить планы мирового переустройства,
сумасшедшие калифы на полчаса, рвущиеся к призрачному трону, сексуальные
маньяки, уставшие от работы и сублимирующие свои разнообразные страсти...
- Я рассчитывал на честное сотрудничество, полагал, что буду
полезен... Помните наш разговор? Вы обещали разумное, хотя бы минимальное
соблюдение норм...
Смертник. Он даже был мне симпатичен - представитель вымирающего рода
абстрактных гуманистов. Мягкий, спокойный человек - про таких раньше
говорили "порядочный". Последний уцелевший кирпич взорванного здания.
Был он медиком, "спинорезом" и уцелел. Вначале, конечно, не
разбирались - интеллигентов резали как бройлеров. Но первый угар прошел,
уцелевшие "умники", "очкарики", перекрасившись, попрятались по глухим
местам, оказалось, что без некоторых обойтись сложно. Сыпняк не щадил
никого, а массовые расстрелы зараженных помогали плохо. Уцелевших
"спинорезов" обласкивали и привечали всюду - от Норильска, до
Владикавказа.
- Я поверил вашим уверениям, согласился оставить клинику! Глупость
какая! Я в сто раз больше пользы тогда приносил!..
Смертник. Лучше бы тебе не лезть в эту кашу. "Клинику оставил"! Тоже
мне, Булгаков... Он был неплохим врачом, я знаю. Резал, обрабатывал ожоги,
колотые и рубленные раны, прописывал то, что можно было достать или
украсть, химичил в лаборатории... Какой винтик слетел с нарезки в твоей
голове? Переоценил авторитет, решил не размениваться на мелочи? Помогать,
так помогать... Тебя же и уговаривать не пришлось, сам явился.
Я уже прочел в нем дальнейшее и я знал, как поступлю. В варианте с
Гулько и Галей имелся единственный недостаток - невозможность придержать
Ирку до завтра. Первым взбрыкнет Гулько, вторым - Петрович. Мне не хватало
единственной ночи. Ярошин дал мне ее.
- Я отказываюсь работать с вами! Достаточно! Можете не считать меня
мэром, я ухожу!
Смертник. Предчувствие, с утра тянувшее кишки, исчезло и это было
лучшим признаком правоты. Ежевичный торт... Мэр не стоил крошечного
кусочка ежевичного торта. А теперь надо сыграть поубедительней.
- К сожалению, вы не уходите. Видимо, вы не отдаете себе отчет в том,
что сказали... - я говорил негромко и очень вежливо, с трудом подбирая
забытые слова. Петрович застыл, глядя дикими глазами.
- Мы не можем позволить себе вашей отставки - слишком сложная
ситуация на побережье.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18
Шестая часть суши. Ну ладно, пусть, теперь поменьше... Конец наш будет
страшен и показателен. Шахты и мобильные установки, придерживаемые "до
лучших времен", выдадут "на гора" продукт... Всеобщий "бэнц" с
пиротехническим эффектом. В лучшем случае Европейский Союз плюнет на
резолюции ООН и добрые джентльмены придут к нам с чудесами гуманизма,
демократии и пищевой промышленности. Хотя, нам чудеса, как слепому
слайдоскоп... Не парламент нужен, а терминатор. И ждали ведь, и звали, и
казалось вот она - стальная рука... Даже две руки. Но Гурова застрелили на
митинге недоумки, вообразившие себя Освальдами-Каплан, а Степцов не
потянул. Ущербный архитектор с замашками бесноватого прапорщика. Были и
еще... Никто не угодил, ломались, щеки надували, выбирали... Ублюдки!
Иного не заслужили.
Эти ублюдки иного не заслужили. Едва они допилили дерево, появился
Петрович с Сашком. Он мужиков давно заприметил. Холода, зима на носу, надо
чем-то топить... Мужики не пикнули, принялись распиливать бревно на части.
Все так же угрюмо и безразлично - маленькие заводные уродцы... С тупой
пилой работа шла вяло.
Сашок курил, да покрикивал, лениво матерясь - повышал
производительность труда. Петрович, укоризненно улыбаясь, по-отечески
одергивал несдержанного Сашка.
- Как машина?
- Хорошая машина, - неспешно покивал Петрович. - Ухоженная.
- Ты ее сюда подгони, дрова отвезешь.
- Зачем бензин жечь? - удивился он. - Добрые люди отнесут, уважат!
Кивнул на мужиков, задумчиво глянул на небо и протянул: - Темнеет скоро...
Пора идти, что ль? Девка, поди, заждалась.
Будто с внучкой на прогулку. Ответить я не успел, увидел Ярошина.
- Станислав... м-м-м... мне хотелось бы...
- Потом! - я отвернулся, но он схватил меня за рукав. Я едва не упал.
Скрипнул зубами, рука сама рванулась к карману за "Макаровым".
- Что?
- Вы соображаете, что творите? Это безобразие!..
- Бе-зо-бра-зие, - я покатал на языке полузабытое слово. - Кто же
это... безобразит?
- Ваши люди ограбили одного из жителей поселка, забрав его машину.
Когда он не подчинился, они вывели его во двор, облили бензи...
Я покосился на Петровича. Зараза! С шумом, с дымом - это мы можем,
это да! Виновато и грустно улыбаясь, Петрович пожал плечами.
- Ты уж меня прости... Может, что не так...
Мэр не слушал, нервно мял ладони, умываясь воздухом. Смертник. Они
были обречены - мэры, прибалтийские бургомистры, председатели
многочисленных Советов Запсиба, городские головы, старосты, старейшины,
старшины. Мальчики для битья требовались любой власти и любая власть била
в них как в бубен. Регулярная часть, вступая в местечко, назначала
представителя из гражданского населения. Изыскивали на месте, привозили в
обозе, в кузове, на броне. Когда военные отступали, мэра сменял
председатель или староста. Умирали они, как правило, смертью мучительной и
нехорошей, но желающие не переводились. Сребролюбцы, утописты по Марксу,
Пелевину и Крайнову, жаждущие воплотить планы мирового переустройства,
сумасшедшие калифы на полчаса, рвущиеся к призрачному трону, сексуальные
маньяки, уставшие от работы и сублимирующие свои разнообразные страсти...
- Я рассчитывал на честное сотрудничество, полагал, что буду
полезен... Помните наш разговор? Вы обещали разумное, хотя бы минимальное
соблюдение норм...
Смертник. Он даже был мне симпатичен - представитель вымирающего рода
абстрактных гуманистов. Мягкий, спокойный человек - про таких раньше
говорили "порядочный". Последний уцелевший кирпич взорванного здания.
Был он медиком, "спинорезом" и уцелел. Вначале, конечно, не
разбирались - интеллигентов резали как бройлеров. Но первый угар прошел,
уцелевшие "умники", "очкарики", перекрасившись, попрятались по глухим
местам, оказалось, что без некоторых обойтись сложно. Сыпняк не щадил
никого, а массовые расстрелы зараженных помогали плохо. Уцелевших
"спинорезов" обласкивали и привечали всюду - от Норильска, до
Владикавказа.
- Я поверил вашим уверениям, согласился оставить клинику! Глупость
какая! Я в сто раз больше пользы тогда приносил!..
Смертник. Лучше бы тебе не лезть в эту кашу. "Клинику оставил"! Тоже
мне, Булгаков... Он был неплохим врачом, я знаю. Резал, обрабатывал ожоги,
колотые и рубленные раны, прописывал то, что можно было достать или
украсть, химичил в лаборатории... Какой винтик слетел с нарезки в твоей
голове? Переоценил авторитет, решил не размениваться на мелочи? Помогать,
так помогать... Тебя же и уговаривать не пришлось, сам явился.
Я уже прочел в нем дальнейшее и я знал, как поступлю. В варианте с
Гулько и Галей имелся единственный недостаток - невозможность придержать
Ирку до завтра. Первым взбрыкнет Гулько, вторым - Петрович. Мне не хватало
единственной ночи. Ярошин дал мне ее.
- Я отказываюсь работать с вами! Достаточно! Можете не считать меня
мэром, я ухожу!
Смертник. Предчувствие, с утра тянувшее кишки, исчезло и это было
лучшим признаком правоты. Ежевичный торт... Мэр не стоил крошечного
кусочка ежевичного торта. А теперь надо сыграть поубедительней.
- К сожалению, вы не уходите. Видимо, вы не отдаете себе отчет в том,
что сказали... - я говорил негромко и очень вежливо, с трудом подбирая
забытые слова. Петрович застыл, глядя дикими глазами.
- Мы не можем позволить себе вашей отставки - слишком сложная
ситуация на побережье.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18