ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
На одном из подъемов стали видны все, кто ехали впереди и сзади них, — вся колонна, растянувшаяся по шоссе на пять километров.
В голове колонны флажками был дан сигнал остановиться на привал. Интервал между боевыми машинами сокращался, они останавливались, съезжая на правую сторону. По счастливой случайности танк Семенова остановился прямо в деревне. Из беленых, крытых соломой мазанок, из садов и двориков выбегали люди. Едва танкисты остановились, как тут же их окружили со всех сторон.
Янек и Густлик, спрыгнув на землю, сразу очутились в объятиях. Одна из девушек, стройная, загорелая, в белом с цветочками платье, обняла Коса, поцеловала его в обе щеки и протянула букет георгинов. Оба залились краской и отступили друг от друга на полшага.
Какая-то женщина схватила Янека за рукав:
— Поглядите-ка! Такой молодой и уже воюет!..
— Ребята, а вы откуда сами?
— Я из Устроня, оттуда Висла вытекает… — представился Елень. Он деликатно делал свое дело: шел вдоль плотной стены людей и, не выбирая, всех по очереди, как стояли — девушка, женщина или мужчина, — обнимал и целовал.
— Кто еще? С кем я еще не поздоровался? Уже все? — Он отдышался и вытер пот со лба.
— А этот чернявый чего молчит? — показал старый крестьянин рукой в сторону люка, из которого высунулся по пояс Григорий Саакашвили. — Этот вроде не наш?
— Наш, из-под Сандомира, — убежденно пояснил Елень. — Его отец трубочист, оттого он такой черный. А молчит, потому что от радости онемел.
— Машина — то не дивчина, — произнес по-польски Григорий одну из немногих фраз, которую хорошо выучил, и на всякий случай опять нырнул в танк, спрятавшись за броней.
— Какая же теперь Польша будет? — спросил старик.
— Народная Польша, — пояснил Янек.
— Это как же будет?
— Заводы возьмут рабочие, а землю панскую — крестьяне.
— За деньги?
— Бесплатно.
— Неужто правда? В восемнадцатом году тоже так обещали, а потом паны наши советы войсками разогнали.
— Теперь армия наша, не разгонят.
— Может, и не разгонят, а может, разгонят.
Крестьянин почесал в голове.
— Молочка попейте. Холодное, прямо из колодца достала, — предложила женщина, зачерпнув из ведра щербатой кружкой, расписанной васильками, и подала танкистам.
Елень выпил одну, другую, попросил третью.
— А вы, часом, не слыхали?.. — осмелился Янек. — Может, был тут в ваших краях поручник Станислав Кос?
Его попросили повторить фамилию, переговорили между собой, повспоминали, но оказалось, что не слыхали о таком.
— А где он воевал, этот поручник?
— На Вестерплятте.
— Э-э, дорогой, так там же никого в живых не осталось. Семь тысяч наших погибло, все до одного…
— Этого не может быть, — возразил Янек. — На Вестерплятте и пятисот-то человек, наверно, не было.
— Это так только говорится, а если посчитать, то по-другому получается…
Подросток в коротких штанишках пролез через дыру в плетне на шоссе, таща за собой сломанную ветку, красную от созревших черешен, и бросил ее на башню танка. Василий подхватил ветку на лету, помахал мальчишке рукой и сказал:
— Большое спасибо…
— А наш командир подумал сейчас, в чьем саду хлопец эту ветку сломал, — произнес Елень.
Из люка механика высунулась лохматая собачья морда.
— О боже, и собаку с собой возят! И она в армии служит?
— А как же! Шарый, к ноге! — Янек махнул ему рукой, и пес, радостный, выскочил на шоссе.
— Даже собаку привезли… Польскую, — пошло по кругу. — Слышите, как лает? Прямо, как мой Азор.
— Дорогу, дайте дорогу, пропустите Марпинову!
Гомон постепенно утих. Двое подвели под руки старую женщину, с морщинистым лицом, с бельмами на глазах. Она медленно переступала, держа руки вытянутыми крест-накрест перед собой. Люди умолкли, и было слышно, как она шепотом повторяет:
— Хлопцы наши, солдаты, сыночки…
— Она не видит, — объяснил старый крестьянин, тот самый, который не поверил, что Саакашвили родом из-под Сандомира. — Вон туда поглядите, там вторая от края ее халупа стояла, а теперь ее нет. Гитлер спалил. Дайте ей руками пощупать, пусть убедится, что поляки пришли.
Василий с башни бросил полевую фуражку. Кос поймал ее на лету и подал старушке. Та водила ладонями по сукну, по верху, нащупала пальцами металл.
— Орел… Боже милостливый… Наши солдаты! Бог дал, дождались…
— Юлька! — крикнула женщина, выливая остатки молока из ведра в кружку. — Принеси собаке миску картошки, около печки стоит. Да живее, бегом!
Юлька обернулась быстро, а Шарик управился с едой еще быстрее. И как раз вовремя: привал кончился. Впереди подали сигнал флажками, и вдоль колонны понеслось гудение заводимых моторов, нарастающее, как волна.
— В машину!
С места трогались осторожно, чтобы кого-нибудь не задеть. Крестьяне снимали детей с танков, за уши, за вихры вытаскивали из-под гусениц.
Колонна снова шла на запад. Вдалеке, у самого горизонта, были видны башня Люблинского замка и колокольни костелов.
Янек Кос сидел на месте механика, вел танк. Хотя он не верил тому, что семь тысяч погибло на Вестерплятте, ему все-таки стало грустно. Печальный Саакашвили на его сиденье в углу играл с Шариком. Василий из башни соскользнул вниз к ним, присел между сиденьями.
— Механик, чего нос повесил?
— У собаки большая радость, а маленькое огорчение не в счет. Был Шарик, а теперь Шарый — Серый, значит, и все в порядке. А я? По-польски говорить не могу. Как быть? Отец трубочист из-под Сандомира… Какой Саакашвили лучше: настоящий или выдуманный?
— Погоди, сейчас времени нет каждому объяснять по дороге, но люди сами поймут, что к чему, — спокойно продолжал Семенов. — Выучим польских танкистов, войну закончим и домой вернемся… Поймут…
— Когда домой поедем, поймут?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279
В голове колонны флажками был дан сигнал остановиться на привал. Интервал между боевыми машинами сокращался, они останавливались, съезжая на правую сторону. По счастливой случайности танк Семенова остановился прямо в деревне. Из беленых, крытых соломой мазанок, из садов и двориков выбегали люди. Едва танкисты остановились, как тут же их окружили со всех сторон.
Янек и Густлик, спрыгнув на землю, сразу очутились в объятиях. Одна из девушек, стройная, загорелая, в белом с цветочками платье, обняла Коса, поцеловала его в обе щеки и протянула букет георгинов. Оба залились краской и отступили друг от друга на полшага.
Какая-то женщина схватила Янека за рукав:
— Поглядите-ка! Такой молодой и уже воюет!..
— Ребята, а вы откуда сами?
— Я из Устроня, оттуда Висла вытекает… — представился Елень. Он деликатно делал свое дело: шел вдоль плотной стены людей и, не выбирая, всех по очереди, как стояли — девушка, женщина или мужчина, — обнимал и целовал.
— Кто еще? С кем я еще не поздоровался? Уже все? — Он отдышался и вытер пот со лба.
— А этот чернявый чего молчит? — показал старый крестьянин рукой в сторону люка, из которого высунулся по пояс Григорий Саакашвили. — Этот вроде не наш?
— Наш, из-под Сандомира, — убежденно пояснил Елень. — Его отец трубочист, оттого он такой черный. А молчит, потому что от радости онемел.
— Машина — то не дивчина, — произнес по-польски Григорий одну из немногих фраз, которую хорошо выучил, и на всякий случай опять нырнул в танк, спрятавшись за броней.
— Какая же теперь Польша будет? — спросил старик.
— Народная Польша, — пояснил Янек.
— Это как же будет?
— Заводы возьмут рабочие, а землю панскую — крестьяне.
— За деньги?
— Бесплатно.
— Неужто правда? В восемнадцатом году тоже так обещали, а потом паны наши советы войсками разогнали.
— Теперь армия наша, не разгонят.
— Может, и не разгонят, а может, разгонят.
Крестьянин почесал в голове.
— Молочка попейте. Холодное, прямо из колодца достала, — предложила женщина, зачерпнув из ведра щербатой кружкой, расписанной васильками, и подала танкистам.
Елень выпил одну, другую, попросил третью.
— А вы, часом, не слыхали?.. — осмелился Янек. — Может, был тут в ваших краях поручник Станислав Кос?
Его попросили повторить фамилию, переговорили между собой, повспоминали, но оказалось, что не слыхали о таком.
— А где он воевал, этот поручник?
— На Вестерплятте.
— Э-э, дорогой, так там же никого в живых не осталось. Семь тысяч наших погибло, все до одного…
— Этого не может быть, — возразил Янек. — На Вестерплятте и пятисот-то человек, наверно, не было.
— Это так только говорится, а если посчитать, то по-другому получается…
Подросток в коротких штанишках пролез через дыру в плетне на шоссе, таща за собой сломанную ветку, красную от созревших черешен, и бросил ее на башню танка. Василий подхватил ветку на лету, помахал мальчишке рукой и сказал:
— Большое спасибо…
— А наш командир подумал сейчас, в чьем саду хлопец эту ветку сломал, — произнес Елень.
Из люка механика высунулась лохматая собачья морда.
— О боже, и собаку с собой возят! И она в армии служит?
— А как же! Шарый, к ноге! — Янек махнул ему рукой, и пес, радостный, выскочил на шоссе.
— Даже собаку привезли… Польскую, — пошло по кругу. — Слышите, как лает? Прямо, как мой Азор.
— Дорогу, дайте дорогу, пропустите Марпинову!
Гомон постепенно утих. Двое подвели под руки старую женщину, с морщинистым лицом, с бельмами на глазах. Она медленно переступала, держа руки вытянутыми крест-накрест перед собой. Люди умолкли, и было слышно, как она шепотом повторяет:
— Хлопцы наши, солдаты, сыночки…
— Она не видит, — объяснил старый крестьянин, тот самый, который не поверил, что Саакашвили родом из-под Сандомира. — Вон туда поглядите, там вторая от края ее халупа стояла, а теперь ее нет. Гитлер спалил. Дайте ей руками пощупать, пусть убедится, что поляки пришли.
Василий с башни бросил полевую фуражку. Кос поймал ее на лету и подал старушке. Та водила ладонями по сукну, по верху, нащупала пальцами металл.
— Орел… Боже милостливый… Наши солдаты! Бог дал, дождались…
— Юлька! — крикнула женщина, выливая остатки молока из ведра в кружку. — Принеси собаке миску картошки, около печки стоит. Да живее, бегом!
Юлька обернулась быстро, а Шарик управился с едой еще быстрее. И как раз вовремя: привал кончился. Впереди подали сигнал флажками, и вдоль колонны понеслось гудение заводимых моторов, нарастающее, как волна.
— В машину!
С места трогались осторожно, чтобы кого-нибудь не задеть. Крестьяне снимали детей с танков, за уши, за вихры вытаскивали из-под гусениц.
Колонна снова шла на запад. Вдалеке, у самого горизонта, были видны башня Люблинского замка и колокольни костелов.
Янек Кос сидел на месте механика, вел танк. Хотя он не верил тому, что семь тысяч погибло на Вестерплятте, ему все-таки стало грустно. Печальный Саакашвили на его сиденье в углу играл с Шариком. Василий из башни соскользнул вниз к ним, присел между сиденьями.
— Механик, чего нос повесил?
— У собаки большая радость, а маленькое огорчение не в счет. Был Шарик, а теперь Шарый — Серый, значит, и все в порядке. А я? По-польски говорить не могу. Как быть? Отец трубочист из-под Сандомира… Какой Саакашвили лучше: настоящий или выдуманный?
— Погоди, сейчас времени нет каждому объяснять по дороге, но люди сами поймут, что к чему, — спокойно продолжал Семенов. — Выучим польских танкистов, войну закончим и домой вернемся… Поймут…
— Когда домой поедем, поймут?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279