Заревели моторы, на краю оврага появились мотоциклы, Кос быстро встал и пошел вверх навстречу Лажевскому.
— Поешьте.
— Мои по дороге поедят, им надо сменяться. У меня полный штат людей.
— Откуда ты их взял?
— Догнал санитарные машины и забрал. Во-первых, потому что мой взвод, во-вторых — они в тыл едут. Генерал еще дал свой бронетранспортер для охраны, а в нем Лидка с радиостанцией. И та красивая врачиха спрашивала о тебе. А тут весело было? — показал он взглядом на овраг.
— Не очень, — ответил Кос.
Саакашвили в это время как раз целовался с французами, которые показывали ему фотографии, объясняя настойчиво и громко:
— Маман… Папа… Ма фам…
Черешняк уже держал гармонь в руках, пробовал басы и только одному ему известным способом объяснял что-то взлохмаченному французу. Густлик подсел к бочонку и, наполнив стакан, обратился к высокому худому:
— Выпей со мной, ля франс!
Кос достал трофейную карту окрестностей Берлина.
— С какой стороны ты вернулся?
— С юга, — улыбнулся Лажевский. — Пусто.
— Наши пошли уже дальше на запад. Советские войска повернули на Берлин, поэтому, наверное, и пусто, — размышлял Янек.
— Пусто, — повторил подхорунжий. — Некого спросить о сестре.
К танку подошел Черешняк с гармонью под мышкой.
— Выменял за автомат.
— Оружие отдал?
— Да что его, мало? Я не свое давал, но он и так не взял. За одну свободу гармонь отдал.
Помогая друг другу, из оврага поднимались Саакашвили и Елень, который нес на плече бочонок.
— Экипаж! — подал команду Кос.
Все стали по стойке «смирно». Густлик секунду колебался, не зная, что делать с бочонком, но под твердым взглядом Коса поставил его на землю. Из танка выскочил Шарик и, поняв приказ, тоже сел «смирно».
В люке показалось лицо Гонораты, несчастное и мокрое от слез.
— Мне выйти?
— Нет, — приказал сержант. — Панна Гонората, к переднему пулемету. Вихура, вас команда не касается?
— Адреса прячу, гражданин сержант. Записал на случай, если когда-нибудь в Париж попаду…
— Вы поведете танк.
— Есть.
— Черешняк, на свое место.
Из леса появились французы, таща и толкая тележку, на которой был укреплен трехцветный французский флаг.
— Ву а Берлэн, ну а Пари, — сказал, объясняя жестами, высокий и направил тележку в противоположную от танка сторону. — О плезир де ву ревуар.
— Вив ле брав полоне! — выкрикнули двое других.
Они толкали тележку и, удаляясь, махали руками. Мотоциклисты и экипаж отвечали им. Только Григорий и Густлик неподвижно стояли на своих местах, потому что никто им не подал команды «вольно».
— Шарик! — крикнул Кос, стоя у башни.
Собака прыгнула на броню и исчезла в танке.
Трещали мотоциклы, заработал и мотор танка. Лажевский поднял руку, давая знать, что готов. Кос махнул ему, чтобы трогал, и только после этого приказал, не глядя назад:
— Оба на заднюю броню.
Григорий и Густлик подбежали к танку. Саакашвили вскарабкался, а Елень сделал движение, словно хотел вернуться за бочонком. В то же мгновение Янек выстрелил из пистолета и на асфальт тонкой струйкой полилось вино.
— Вихура, вперед!
«Рыжий» тронулся. Снизу, рядом с орудийным замком, выглянула Гонората:
— Я насовсем останусь?
Янек протянул руку, поднял девушку и посадил рядом с собой на башне.
— При первой же возможности ты поедешь в тыл и там будешь ждать. Последние дни самые тяжелые. У меня сейчас невеста в госпитале…
Когда он поднимал девушку, она заметила, что у командира танка кольцо на руке.
— Это от нее? — спросила Гонората.
— Это я сам сделал в госпитале и подарил ей. А теперь она дала его мне до конца войны.
Гонората придвинулась поближе и, бросив взгляд назад, почти зашептала на ухо командиру:
— Он заберет меня после войны? Можно ему верить? — Она посмотрела на гайку на пальце, подаренную ей Густликом.
Кос с грозной миной на лице оглянулся, посмотрел сверху на еще сердитых, но уже раскаивающихся виновников, а потом тихо ответил:
— Можно. Из его ста кило веса — девяносто сердечности и доброты.
20. Побег
В нескольких километрах от линии фронта, в придорожных селениях, в лесных ложбинах, прятались армейские госпитали. Враг не считался с международными законами, не признавал знаков Красного Креста, поэтому приходилось тщательно маскироваться от налетов авиации и в полевых условиях, днем и ночью бороться за продырявленные пулями, изодранные осколками и переломанные контузиями солдатские жизни.
Не было здесь ни комфорта, ни достатка лекарств. Сначала смерть контратаковали на прямых столах в палатках, приспособленных под перевязочные, при неровном свете тусклых лампочек, сосущих энергию полевых электростанций. Наркоз применялся в крайних случаях, обезболивание — очень редко. И опять солдат должен был проявить свое мужество и силу воли, чтобы перебороть боль.
Вентиляция не помогала — уже через час работы в перевязочных делалось душно, стоял терпкий, сладковатый запах крови и пота. Только теперь, когда дивизии перешли к преследованию врага, раненых стало поступать значительно меньше, чем при форсировании Одера и в первые дни боев на плацдарме. Этот солдат с простреленными мышцами правой руки был уже сегодня последний.
Когда ему прочищали рану, он лежал спокойно и только на окаменевшем лице, словно роса, выступали и сбегали по щекам тяжелые капли пота. Боль еще не прошла, но наконец-то наступило облегчение, и солдат поблагодарил операционную сестру чуть заметной, неуверенной улыбкой.
Фельдшер Станислав Зубрык не без труда разогнул спину, вытер полотенцем лицо, а Маруся, склонившись над раненым, заканчивала накладывать твердую повязку на простреленную руку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279