Григорий глубоко вздохнул и одним движением смахнул все патроны в шлемофон.
— Кому? — спросил он.
— Сам бери, — сказал Кос и почти одновременно с ним протянул руку.
Саакашвили быстрым движением достал патрон, пододвинулся к лампе и отложил — не тот.
Кос не спеша разжимал пальцы. Увидев головку патрона, он с досадой бросил его на стол. Теперь они оба с Григорием внимательно смотрели на оставшихся.
Густлик как будто оттягивал время, но, когда Томаш незаметно перекрестился и протянул руку, он задержал его.
— Забыл, что говорил вахмистр Калита? Поперед батьки в пекло не лезь. Сейчас я… — Елень достал патрон и поставил его на стол.
Три пары глаз пристально смотрели на Томаша. Он поднял руку, но тут же отдернул ее. И так было ясно: в шлемофоне остался зажигательный.
— Пан плютоновый, позаботьтесь о вещмешке, — тихо произнес он.
— Хватит тебе с этим плютоновым! Не знаешь, как меня зовут?
— Густлик.
— Ну вот, — хлопнул он Томаша по плечу и на миг притянул к себе.
— В немецком обмундировании пойдешь? — спросил Кос.
— Нет, в своем.
— Почти высохло. — Янек потрогал висящее на веслах обмундирование. — А портянки мокрые. Возьми мои.
— Я сажи наскребу, — предложил Григорий. — Ее надо растереть с маслом, намазать лицо и руки, чтобы быть совсем незаметным.
— Туч сегодня нет. Полярная звезда будет с левой стороны, — сказал Янек.
— Я умею ориентироваться по звездам. Приходилось ночью пробираться по лесу, — ответил Томаш.
Сбросив немецкие брюки, он надел свои. И теперь старательно наматывал портянки, расправляя их; натягивал грязные сапоги.
— Месяц скоро спрячется, тогда и пойдешь, — решил командир экипажа.
Томаш прикрыл веки, точно его слепил свет.
— Пойду до темноты, чтобы глаза привыкли.
Он повернулся кругом и вышел в соседнюю комнату. Сел на стул, спиной к окну, сдвинул фуражку на глаза…
Через минуту скрипнула дверь и вошел Кос.
— Не разговаривай ниже чем с командиром полка. Все объяснишь так, как слышал. Они могут взять этот город без потерь. Пусть дадут с исходных позиций три длинные красные очереди в направлении шлюза. Как пойдет вода, у них будет четверть часа, чтобы без огня ворваться в Ритцен.
— Три длинные очереди, четверть часа, — повторил Томаш. — Не забуду. Лучше ничего не записывать.
— Вот, если хочешь, кисленькие конфеты, — сказал Янек и вышел.
Черешняк на ощупь открыл жестяную коробку, положил леденец в рот.
В открытое окно заглянул Густлик.
— Томек…
— Что?
— Давай я пойду.
— Нет, пан плютоновый… Густлик… В танке гармошка осталась…
— Найдешь другую. Давай я пойду, а?
— Нет. Конфет хочешь?
— Какие конфеты? Ты что, рехнулся?
Томаш остался один. Издалека с порывом ночного ветерка донеслось эхо автоматных очередей и разрывов мин.
Едва узкий месяц скрылся за темными тучами на горизонте, под стеной шлюза замаячили четыре фигуры.
— Готов? — тихо спросил Кос.
— Готов, — глухим голосом ответил Черешняк.
Заскрипели засовы калитки. Саакашвили обнял Томаша, отыскал в темноте его ладонь и вложил в нее эфес сабли.
— Подержи в руке. Она придает смелость.
— Будешь возвращаться, захвати пива, — пробасил Густлик.
Открылась дверь, и на фоне ясного неба они увидели фигуру Черешняка в полевой пилотке, с автоматом на груди. На вымазанном сажей лице сверкали только белки глаз. Тень закрыла выход, и он исчез.
— В добрый путь! — сказал Кос, закрывая дверь.
Все трое вернулись в сени. Саакашвили снова зажег лампу.
— Закончим с оружием — и спать.
— Я первый заступлю на дежурство, — вызвался Григорий.
Янек в знак согласия кивнул головой. Помолчали. Некоторое время слышно было только позвякивание стали.
Густлик, вынимавший патроны из магазина к немецкому автомату, первый прервал молчание.
— Молодец Томаш! Хороший человек из него будет.
— Будет, если перейдет, — уточнил Григорий.
— Дорога трудная, — добавил Кос.
— Эх, чуть не забыл, мы же еще не ужинали.
Густлик взял два больших куска хлеба, плоским штыком разрезал банку консервов пополам, намазал консервы на хлеб и начал есть.
— Вам тоже намазать? — спросил он, постукивая по железу.
— Давай, — согласился Григорий. — Только потоньше, чтобы челюсть с шарниров не сорвалась.
В этот момент раздался сильный условный стук в ворота.
Переглянувшись, схватились за оружие. Густлик первым бросился в соседнюю комнату, перескочил через перила и подбежал к стене.
— Кто там? — спросил он по-немецки грозным голосом.
Тишина. Только грохотом напоминал о себе далекий фронт.
— Кто там, черт возьми?!
Все трое притаились у ворот с оружием наготове.
Снова тишина. Елень осторожно приоткрыл окошко и выглянул. Потом закрыл его, открыл дверь и, осмотревшись еще раз, втащил какой-то большой предмет.
— Что это? — прошептал Кос.
— Сейчас увидим, — ответил тихо Григорий.
Вместе с Косом они вошли в сени, Густлик следом за ними; он положил на стол гармошку, а на гармошку грязную, еще мокрую от дождя уланскую фуражку ротмистра с потемневшим от сырости околышем. Кос не знал, смеяться или сердиться. Саакашвили прыснул со смеху, зажимая рот ладонью.
— Ну и скопидом! — закричал Густлик. — Если на дороге ему попадутся подковы, то он не дойдет до цели, начнет их собирать.
Григорий заступил на дежурство. Он не захотел стоять на вышке, потому что Черешняк сказал, что сверху видно лишь линию фронта на востоке, где время от времени вспыхивали разрывы, и зловещее зарево на западе — над Берлином. Лучше было слушать, сидя перед входом в сени. Поблизости никаких звуков, кроме монотонных всплесков со стороны шлюза. Иногда ворочались пленные в подвале или вздыхал кто-нибудь из друзей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279