Спасибо моему сыну Джиллису Лэнгу за вырезки из сан-диегских газет, посвященные аккордеонам и за остроумные каламбуры, а также дочери Маффи Кларскон, снимавшей с моей души камни и приносившей английские кексы – в невероятном разнообразии. Спасибо моему отцу, Джорджу Н. Пру за правдивую историю об учительнице, в наказание сажавшей мальчиков под свой стол.
Джоэлу Конаро спасибо за фотографию дяди Дика, в одних подштанниках, с аккордеоном на коленях; спасибо Клее Ван Вле за бумажный тостер в форме аккордеона от Кеке Белл; спасибо Джону Фоксу за миниатюрный аккордеон (и футляр), который умел делать все – только не играл. Дэну Уильямсу спасибо за редкие записи, пленки и диски, и спасибо-спасибо-спасибо – Роберту Варнеру, за сверхъестественные аккордеонные эфемеры. Спасибо Бобби Доберштейну за помощь и советы во всем – от маршрутов лыжных прогулок до починки двери гаража. Спасибо Кимбл Мид за «Гавайского ковбоя» и множество других лент, а также «Клубу завтраков», показавшему мне настоящих коллекционеров во всем их безумии. Спасибо Лорен и Паскалю Годен, которые привезли мне из Франции редкие записи французских мюзетов, также спасибо Тому Уоткину, энтузиасту, составившему мне компанию в путешествии на ежегодный фестиваль в Мотмани «de l'accordeon». Спасибо денверскому книжному магазину «Драная обложка» и в особенности Дотти Эмбер за книги, помощь и быстрое – быстрее всяких ожиданий – обслуживание. И, наконец, спасибо Джиллану Блэйку, силачу из Нью-Йорка, дотащившему мешки с книгами от Музея телевидения и радио до моего отеля.
Папа приехал с кнопочным аккордеоном в вещевом мешке, и больше у него почти ничего не было.
Рэй Маки, аннотация к «Аккордеону в ножнах»
Если бы в Америке не поселились чернокожие, европейские американцы никогда бы не были просто «белыми» – а всего лишь ирландцами, итальянцами, поляками, валлийцами и прочими, обреченными на классовую, этническую и гендерную борьбу за источники существования и собственную идентичность.
Корнель Уэст, «Расовый вопрос»
Camminante, no hay camino,
Se hace camino al andar.
Послушай, путник, здесь нет тропы,
Тропу проложит идущий.
Антонио Мачадо

Более ста лет, переходя из рук в руки, зеленый аккордеон играет песни самых разных этнических групп. По ходу дела исторические фигуры смешиваются и сталкиваются с вымышленными персонажами. В некоторых случаях эти персонажи помещены в центр реальных событий, в других – реальные события оказались в той или иной степени беллетризированы. История аккордеонных дел мастера тоже вымышлена, однако в ее основе – заметка в нью-орлеанской «Дейли Пикайюн» за 1891 год о линчевании одиннадцати итальянцев. На протяжении всей книги реальные газетные объявления, рекламные радио-ролики, афиши, названия песен, обрывки стихов, этикетки на знакомых товарах и списки организаций, будут перемешиваться с вымышленными и изобретенными объявлениями, роликами, афишами, названиями песен, стихами, этикетками, товарами и списками. Ни один персонаж не имеет прототипа среди реальных, ныне живущих лиц. Аккордеоны – вполне возможно.
АККОРДЕОННЫХ ДЕЛ МАСТЕР


Двухрядный кнопочный аккордеон
Инструмент
У него загорались глаза, и даже трещало в ушах, едва взгляд падал на аккордеон. Инструмент лежал на полке, поблескивая лаком, словно живительной влагой. Ручейки света омывали перламутр, девятнадцать костяных кнопок, два подмигивающих овальных зеркальца в черных ободках; глаза ищут глаза, ловят губительный взгляд malocchio , торопясь отразить этот горький взор, вернуть его смотрящему.
Решетку он вырезал ювелирной пилочкой из медного листа, сам сочинил узор из павлиньих перьев и веток оливы. Щитки и пряжки, скрепляющие меха с корпусом, медные шурупы, цинковые язычковые пластинки, тонкую ось, сами стальные язычки и старый черкесский орех для корпуса – все это пришлось покупать. Но остальное он придумал и сделал сам: V-образные проволочные струны, закрученные ушки которых располагаются под клавишами и тянут их вслед за пальцами, кнопки, переливающиеся лады. Изогнутые впадины мехов, кожаные клапаны и прокладки, косые ластовицы из лайки, глянцевые крышки – все это появилось от козленка с перерезанным горлом, чью шкуру он выдубил золой, мозгами и твердым маслом. Меха растягивались восемнадцатью складками. Деревянные части из закаленного ореха, чтобы не коробились от влаги, он выпиливал, шкурил и подгонял, вдыхая миазмы пыли. Склеенный корпус ждал шесть недель, пока будет готово все остальное. Мастера не интересовали обычные аккордеоны. У него имелась своя теория, образ идеального инструмента – воплотив его, он надеялся найти свое счастье в Ла Мерике.
С помощью камертона и невооруженного слуха он установил кварту и квинту, точно уловив болезненный, но приятный диссонанс. У него было безукоризненное чувство тона, даже в скрипе дверных петель он слышал гармонию. Кнопки откликались быстро, а еле слышное прищелкивание походило на стук костей в руке игрока. Издалека аккордеон звучал хрипловатым плачем, напоминая слушателям о жестокости любви и муках голода. Ноты падали, впиваясь и царапая, словно тот зуб, что кусает, а сам проеден болью.
Мир – это лестница
Аккордеонных дел мастер был мускулист и волосат, черная копна волос высилась над красивым лицом, уши – как круглые бублики. Радужки у него были янтарного цвета – в детстве пришлось намучиться с прозвищем «Куриный глаз». В двадцать лет, взбунтовавшись против владевшего кузницей отца, он оставил поселок, уехал на север и устроился работать на аккордеонную фабрику Кастельфидардо. Отец его проклял, и с тех пор они не разговаривали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162