Лица у всех были помятые, с набухшими мешками под глазами. Камера, изменив ракурс, взяла крупным планом Линаева, перед которым лежал листок с обращением. Линаев подвинул листок к себе, дерганным движением надел очки и принялся читать. Листок в его руках заметно подрагивал.– Уважаемые граждане Советского Союза! – начал он сипло. – Настоящим должен информировать вас о том, что в связи с невозможностью исполнения по состоянию здоровья товарищем Михайловым Алексеем Сергеевичем обязанностей президента СССР объявляю о принятии обязанностей президента СССР на себя…Кожухов в сердцах сплюнул, неуклюже запрыгал на одной ноге, стараясь попасть ногой в штанину, – прошипел:– Тоже мне президент выискался… Язви твою в бога душу мать!Линаев на экран ещё продолжал что-то говорить, – что-то там об общенациональной катастрофе, и о переходе к Комитету по чрезвычайной ситуации всех властных полномочий на время чрезвычайного положения, но Кожухов уже не слушал. Натянув брюки и наскоро побрившись жестко дерущей, как терка, электрической бритвой, он подошел к телефону и набрал служебный номер:– Алло, Кожухов говорит! Объявляю готовность номер один! Срочно поднять по тревоге весь личный состав! Первую и вторую смену отправить на машинах в Архангельское! При подъезде к Архангельскому проверить подъезды на предмет безопасного возвращения в Москву. Всё! Остальным сотрудникам оставаться до моего распоряжения в Белом доме. Поняли? Повторите!Убедившись, что его приказание понято верно, он вышел на улицу и направился к коттеджу Бельциных. Коттедж Бельциных находился неподалеку, идти пришлось недолго. Тяжелую воротину открыл охранник.– Где Владимир Николаевич? – полоснул по нему строгим взглядом Кожухов.– Спит еще… Все ещё спят…– Здорово живем! В стране переворот, а президент спит! – усмехнулся Кожухов.Он подошел к окну и сильно затарабанил пальцем по оконному стеклу.– Владимир Николаевич! Владимир Николаевич! – позвал он громко.На его настойчивый стук из дома вышла супруга президента – Инна Иосифовна. Из-под наброшенного халата у нее выглядывали длинная сорочка и смятые летние тапочки. Лицо, со следами подушки, хранило ещё остатки сна.– Что такое? А, Александр, это вы… – сонно сказала она.– Инна Иосифовна, будите скорее Владимира Николаевича! В Москве переворот! – вид у Кожухова был такой тревожный, что супруга российского президента сразу же проснулось.– О, господи! – испуганно всплеснула она руками и опрометью бросилась в спальню. Кожухов широкими, гулкими шагами последовал за ней. Оказавшись в спальне, Инна Иосифовна принялась тормошить за плечо спящего мужа, но Бельцин лишь упрямо ворочался во сне и что-то нечленораздельно мычал. Наконец, с трудом разлепив веки, он сел на кровати и, глядя то на жену, то на начальника службы безопасности, буркнул сердито:– Ну? Что случилось?– Владимир Николаевич, – произнес Кожухов сухим, как наждак голосом. – В Москве переворот… По некоторым данным Михайлов арестован!Бельцин, недобро щурясь, посмотрел на него исподлобья.– Вы, что меня разыгрываете?Инна Иосифовна, застывшая рядом с кроватью неподвижным истуканом, в отчаянии закусила губу.– Володя, кому позвонить? – тихо спросила она.Бельцин, увидев перевернутое, бледное лицо супруги, наконец, понял, что произошло что-то серьезное и это подействовало на него, как холодный душ. Рывком отбросив одеяло, он сказал с неприязнью:– Объясните толком!Кожухов вкратце пересказал ему, то что он успел услышать по телевизору, а потом добавил:– Владимир Николаевич, здесь нельзя оставаться! Тут мы, как в мышеловке… Сейчас приедут ребята из охраны, нужно будет прорываться в Москву.– Надо, чтобы здесь было как можно больше народу… На людях они тебя арестовать не посмеют, – вставила Инна Иосифовна и глаза у нее стали жалостливыми, несчастными.Бельцин нахмурился. Обычно он не любил, когда жена лезла в его дела, но на этот раз его что-то остановило. Он взглянул на стоящего рядом Кожухова. Тот вместо ответа лишь быстро кивнул. Тогда Бельцин встал, и не стесняясь своих длинных семейных трусов, прошлепал по комнате к платяному шкафу. Когда он потянулся к висевшему на вешалке костюму, на тумбочке в гостиной резко затрезвонил один из телефонов. Обернувшись, Бельцин озадаченно посмотрел на белый кремлевский аппарат, соединенный напрямую с кабинетом Михайлова."Если Михайлов арестован, тогда кто это может быть?" – явственно говорил его недоуменный взгляд. Все трое, и Бельцин, и Кожухов, и Инна Иосифовна оторопело смотрели на оживший аппарат, и каждый из них понимал, что хороших вестей ждать не приходится. Бельцин положил костюм с вешалкой на кресло и снял трубку.– Слушаю… Бельцин!– Владимир Николаевич, с вами хочет поговорить товарищ Линаев, – раздался в трубке мелодичный голос девушки с коммутатора, а затем в трубке послышался короткий щелчок переключаемой линии.– Владимир Николаевич, это Линаев, – узнал Бельцин голос вице-президента Советского Союза. Голос у него был добродушный, почти дружеский – ни высокомерия, ни приказных интонаций, – ничего, что обычно присуще новоявленным диктаторам. – Я звоню по поводу сегодняшних событий… Знаем, что у вас был напряженный визит… Но обстоятельства чрезвычайные… Мы решили не тревожить вас несколько часов, дать отдохнуть, но дальше держать вас в неведении, считаю, не имеем права…Бельцин вдруг почувствовал, что его охватывает тугая, клокочущая ярость. Спокойный, невозмутимый тон Линаева начал выводить его из себя. "Похоже, что они там решили, что с ним уже можно не считаться! – подумал он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183