— Ты должен. Так надо. Держаться во что бы то ни стало, даже если тебе не до этого. Надо продолжать делать отличное шоу, когда у тебя буквально опускаются руки. Это та жизнь, которую ты сам выбрал. Ты не можешь взять выходной только потому, что тебе сделали больно.
— Сделали больно? Да мне разбили сердце! Разбили и растоптали. Девушка, которую я собирался сделать своей женой, не может выйти за меня, потому что это не понравится ее мужу. Гарри, мне нужно нюхнуть. Порошок в кармане моего пальто. Я приберег его на крайний случай. Вот он и понадобился. Отсыпь мне немного, ладно?
Тут уж настала моя очередь разозлиться. Я достал пакетик с кокаином из кармана его пальто и швырнул прямо в лицо Эймону:
— Ты из-за нее распускаешь сопли? Из-за какой-то девицы? Потому что у нее в Таиланде муж и ребенок, ты хватаешься, за свой спасительный порошок? Ты что, чокнулся? Ты хочешь бросить все из-за какой-то девицы?
— Не из-за какой-то девицы, а именно из-за этой. Ты что, ничего не понимаешь в любви? Несчастный ты человек, Гарри.
— Я все понимаю, приятель. Я знаю, что Мем замечательная женщина. Но кругом полно таких.
— И все они лживы, Гарри.
Он подобрал с пола пакетик кокаина и засунул его в карман. Туда же отправилась и разорванная фотография. Потом он пронесся мимо меня к двери:
— Ну, как же ты можешь понять, Гарри? Конечно же, ты — женатый человек. Что ты понимаешь в романтических отношениях?
***
По воскресеньям было хуже всего.
С отъездом Пэта выходной день превратился в нескончаемый. Я бродил по дому как потерянный, не в состоянии узнать свою собственную жизнь. А на кухне Пегги помогала Сид делать крошечные пирожки по какому-то особому рецепту.
Я догадался, что пирожки предназначались скорее для «Еды, славной еды», а не нам на ужин, потому что я насчитал их около шести сотен. Они были разложены на серебряных блюдах по всей кухне, эти маленькие кусочки теста, которые моя жена и ее дочь заботливо начиняли мясом с чесноком и приправами, чтобы потом зажарить на решетке.
— Пирожки по-техасски, — пояснила Сид.
— Их едят девушки-ковбои, —добавила Пегги. Я стоял в дверях, наблюдая за ними обеими. На них красовались одинаковые фартуки, и у обеих были засучены рукава. Их черные волосы оказались затянуты в хвостики, открывая милые лица. Похоже, что они получали от своего занятия огромное удовольствие.
— Тебе грустно без него, да? — спросила Сид. Я кивнул. Она погладила меня по руке. Мне не было необходимости объяснять, как я чувствовал себя по воскресеньям. Она достаточно сильно любила меня, чтобы понять.
— Нужна моя помощь? — спросил я.
— Твоя? — удивилась Пегги.
Сид улыбнулась:
— Конечно.
Пегги показала мне, что нужно делать.
Надо было взять кружок теста, положить в середину немного мяса и посыпать его толченым чесноком и приправами. Потом нужно все завернуть и залепить края вместе, чтобы получился аккуратный рубчик. При этом все пирожки должны выглядеть совершенно одинаково.
К моему удивлению, у меня получалось ужасно. Мои слишком толстые пирожки разваливались прежде, чем их можно было положить на блюдо. Сначала это казалось забавным, но, по мере того как пирожки все продолжали разваливаться, это стало уже не смешно.
— Не так, Гарри, — вздохнула Пегги. — Ты слишком много кладешь начинки.
Своими ловкими маленькими пальчиками она показала мне, как нужно правильно лепить пирожки, и у меня стало получаться. Было видно, что Пегги млеет оттого, что смогла выступить в роли учительницы. И некоторое время мы все вместе работали в общей пирожковой гармонии.
Вдруг по непонятной причине я ощутил беспокойство и сказал:
— Знаете что, я, наверное, поеду проведаю маму.
— Почему бы и нет? — ответила Сид. — Она будет рада.
— Вы тут справитесь без меня?
Они обе были слишком добры, чтобы ответить на этот глупый вопрос.
***
Я не единственный, кто тосковал по Пэту, Был еще и маленький симпатичный мальчуган с перепачканным лицом, который гонял на видавшем виды велосипеде, великоватом для него.
— А где Патрик? — спросил он.
— Пэт? Пэт уехал. Еще на прошлой неделе. В Америку.
Мальчик кивнул:
— Я знал, что он уезжает, но не знал, что он уже отъехал.
— Да, отъехал. То есть уехал. Ты с ним вместе учился?
Но мальчишкауже умчался, лихо накручивая педали велосипеда, который, казалось, принадлежал старшему брату или сестре. Этот маленький мальчик тоже не знал, чем заполнить день без моего сына.
Берни Купер. Первый и лучший друг моего сына.
***
Когда я был мальчишкой, я знал множество людей, к которым мог пойти в гости без предупреждения, понимая, что мне всегда будут рады. Теперь все приятели выросли. И единственным человеком, к которому я мог заявиться без приглашения, оставалась моя мама.
— Гарри, — сказала она, впуская меня в дом, — привет, дорогой. А я как раз собралась уходить.
Я был поражен:
— В воскресенье? Ты уходишь куда-то в воскресенье?
— Я иду в клуб вместе с тетушкой Этель. Мы там разучиваем ковбойские танцы,
— Ковбойские танцы? Но я думал, что мы вместе посмотрим телевизор.
— Ой, Гарри, — рассмеялась мама, — я смогу смотреть телевизор сколько угодно, когда умру.
Тут раздался звонок в дверь, и в прихожую вошла семидесятилетняя соседка в ковбойском наряде. Вместо привычного кардигана, юбки в цветочек и удобных босоножек, тетушка Этель была одета в жилетку, расшитую блестками и бахромой. На ней также имелись ковбойские сапоги и шляпа.
— Привет, дорогой Гарри. Пойдешь с нами танцевать?
— Ты потрясающе выглядишь, Этель, — воскликнула моя мать. — Энни, детка, где твой пистолет?!
— Скорее, бабка, где твой пистолет?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97