ей больше не придется томно спускать маечку и вытягивать свои длинные загорелые ноги, но мы найдем как ее утешить. В конце концов, все эти долгие годы она прекрасно обходилась без мужчин: нас ей вполне хватало!– Где ты был? – спросил Анри.– Ээ… Спал, как все… – ответил сын, не глядя на меня.– Где ты спал?– Там, на утесе. А что такое?– Ты случайно не заходил в сарай?– А что я там потерял?– Да вот, девочка утверждает, что ты к ней приставал…– Я? Папа, ты же меня знаешь. Да любая девица с моего курса с радостью… Неужели ты думаешь, что меня интересуют несозревшие девчонки?Он презрительно засмеялся своим противным смехом и пожал плечами.– Это она за мной бегает! Ни на шаг от меня не отходит! Я все собирался тебе рассказать, просто не хотел поднимать шум из-за такой ерунды.Он говорил твердо и сдержанно, совсем как отец, не хотел упускать редкую возможность побеседовать с ним на равных.Анри Арман повернулся к моей матери:– Вот видишь! Она просто хотела привлечь внимание… Она с ним заигрывала, но ничего не вышло. У тебя растет кокетка! Я это сразу понял. Ты должна поставить ее на место и побыстрее. Ты слишком с ними мягка. Ты не виновата, у тебя и так хлопот по горло. Это общая беда всех женщин, которым пришлось растить детей в одиночку. А тут еще отец оказался не на высоте…Последовал многозначительный вздох. Я поняла, что меня предали. Расстановка сил изменилась: их было трое, я осталась одна. Я вырвалась из маминых рук. Я ждала, что она скажет. Мама смутилась, и тогда и разом выпалила:– Он не имеет права так говорить о папе! Его это не касается! Это наше семейное дело!– Ой-ой-ой! Как быстро мы позабыли свои обиды! Кажется, мы перешли в наступление! И ты думаешь, что мы попадемся на эту удочку? – ехидно изрек Анри Арман, обращаясь ко мне. – Постыдилась бы! Как они у тебя распустились! Вот увидишь, милая, как только у детей появится отец… Я с ними справлюсь.Он положил руку маме на плечо и принялся нежно массировать ей шею. Мать облокотилась на его руку, такую сильную, надежную, способную покончить с ее одиночеством. Мысль о том, что рядом будет мужчина, который избавит ее от тягостных забот, сделает жизнь легкой и комфортной, рассеяла в ней последние сомнения. Анри Арман был прав: она слишком много на себя взвалила, и дети этим пользуются. Она посвятила их в свою личную жизнь. Они долгое время были ее сообщниками и советчиками, но больше так продолжаться не может. Дети должны слушаться. Дети должны знать свое место. Он наведет в доме порядок, в этом она полностью ему доверяла. Приятно, когда рядом мужчина, уверенный в своей правоте. Мать приняла его сторону.– Как тебе не стыдно выдумывать, – набросилась она на меня. – Пойди приведи себя в порядок. У нас с тобой еще будет разговор.Я опешила. Такого предательства я не ожидала. Я потеряла любовь человека, которого любила больше всех на свете. Я словно спустилась с небес на землю и, вмиг позабыв про случай в сарае, стала размышлять о новой страшной беде: я больше не могла считать эту женщину своей матерью. Она меня разлюбила. Жизнь потеряла смысл. Я так старалась запомнить ее счастливой, чтобы видеть ее такой во сне, но этот образ мне больше не понадобится. Она была такой красивой и сильной, прелестной и жестокой, лукавой и хитрой, нежной и безжалостной, одним словом, она была моей романтической героиней, и никто другой не сможет ее заменить.Я не плакала, не пыталась возражать. Я проглотила обиду и вернулась к роли игривого мотылька, слегка подпалившего крылышки. Я поклялась, что буду держаться подальше от сильных мужчин и от женщин, которым такие мужчины нравятся. В моем сердце образовалась дыра, огромная черная дыра. Мать была моим идолом, теперь ее место опустело. Чтобы заполнить пустоту, я стала сочинять истории. Каждый вечер, борясь со сном, я рассказывала себе прекрасные сказки, где бесчисленные герои пускались в бесчисленные приключения, выдумывала тысячи радостных и грустных развязок. Сначала эти сюжеты тайно возникали во мраке ночи, потом я решилась доверить их бумаге. Тетрадь я подписала с большим пафосом: «Очень личное. Сжечь после моей смерти».Так я начала писать, выдумывать истории, длинные, запутанные и совершенно невероятные. Только так я могла восполнить недостаток любви, забыть о своем одиночестве, о своих неудачах, представить будущее в самых радужных красках.Иногда сама жизнь, столь щедрая и благосклонная к тем, кто за нее держится и не теряет надежды, хитро подмигнув, дарила мне такие истории, которые я бы никогда не решилась записать, сочтя их слишком надуманными. Много лет спустя я прочла в газетах об аресте дантиста, который усыплял и насиловал своих пациенток. Это и был Арман-младший. Ему дали пятнадцать лет. В тот день, оторвавшись от чашки горячего кофе и свежей газеты, я закрыла глаза и поблагодарила судьбу за такую красивую месть.Я так и не узнала как принял эту новость Арман-старший, мужчина, твердо стоящий на ногах, человек, которому принадлежит мир. Однажды в конце августа, вернувшись с очередной прогулки (эти прогулки стали для меня настоящей пыткой, мне приходилось все время отводить глаза, чтобы не встретиться взглядом со слабаком, который так подло со мной поступил и сумел выкрутиться) мы обнаружили на двери своей усадьбы деревянную табличку. На ней значилось: «Дом продается. Обращаться в агентство Муйар». У дядюшки оставались бумаги и счета, подтверждавшие, что за все платил он, и мы перестали быть «землевладельцами» так же стремительно, как в свое время ими стали. Удивленный Анри Арман пообещал поставить на место этого неотесанного мужлана. У него были обширные связи среди юристов, высокопоставленных чиновников, нотариусов, экспертов-риэлтеров.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70