— воскликнул Антуан, стукнув кулаком по стойке. — Я больше не могу быть собой, у меня не осталось ни сил, ни желания иметь то, что называется индивидуальностью. Индивидуальность — роскошь, которая слишком дорого мне обходится. Я хочу быть привидением, заурядным призраком. Хватит с меня свободы мышления, знаний, этой моей чертовой совести!Опустошив стакан портвейна, Леонар скривился. Он сидел задумчиво, с поднятым стаканом, и смотрел на себя в зеркало, наполовину скрытое бутылками. По мере того как стаканы перед ним пустели, он все больше наваливался на стойку, глаза заметно сузились, зато руки уже почти не тряслись, а движения становились все более непринужденными, широкими и плавными. В качестве последнего экзаменационного вопроса Леонар попросил Антуана угадать, зачем он выстроил перед собой одиннадцать стаканов с разными напитками.— Чтобы ни одному из них не было обидно? — тотчас ответил Антуан.— Чтобы ни одному не было обидно… — пробормотал Леонар, усмехаясь и легонько постукивая стаканом по стойке. — А поточнее?— Мне кажется, вы таким образом воздаете должное в равной мере всем видам выпивки. У вас нет специального пристрастия к пиву или к шотландскому виски, никакого сектантства: вы любите спиртное во всех его ипостасях. Вы влюблены в Алкоголь с большой буквы.— Я никогда это так для себя не формулировал, но… да, пожалуй. Антуан, Антуан… Кажется, у тебя есть-таки дар, природа в своем безграничном милосердии, похоже, наделила тебя нужным талантом. Но предупреждаю как честный человек: неприятностей ты не оберешься. Будешь регулярно блевать, маяться животом, во рту будет горечь. Наживешь мигрени всех видов, ломоту в затылке, в костях, в мышцах, частые поносы, гастриты, язву, проблемы со зрением, бессонницу, приливы крови к голове, приступы страха. За каплю утешения и тепла выпивка наградит тебя кучей болячек, и надо, чтобы ты отдавал себе в этом отчет.Вошли еще двое. Они пожали руку хозяину, поздоровались с Леона-ром. Потом сели за столик в глубине зала, закурили трубки и, попивая пиво, углубились в чтение «Монда», обмениваясь страницами. Антуан посмотрел на Леонара своими чистыми глазами: он был по-прежнему спокоен и непоколебимо тверд в своем решении. Он запустил руку в волосы и взлохматил их.— Это именно то, к чему я стремлюсь. Мне нужны другие муки, реальные, пусть я буду расхлебывать последствия собственных действий. Пусть причиной моих страданий будет пьянство, а не истина. Мне милее болезнь, заключенная в бутылке, нежели некий нематериальный и всесильный недуг, для которого не существует медицинского названия. Я буду знать, что и отчего у меня болит. Выпивка будет занимать мои мысли, наполнит каждое мгновение жизни, как рюмку…— Ладно, идет, — сказал Леонар, погладив бороду. — Согласен преподать тебе высокую науку пьянства. Но я строг и заставлю тебя попотеть. Тебя ждет долгое ученичество, почти аскеза.— Спасибо, огромное спасибо, — воскликнул Антуан, пожимая сухую шершавую руку благородного хроника.Леонар щелкнул пальцами, подзывая бармена, который читал «Паризьен» возле кассы, на другом конце стойки:— Роже, бочковое для мальчика.Хозяин поставил перед Антуаном кружку.— Спасибо. Начнем с малого. Это пятиградусное пиво, оно проскочит легко, надо для начала приучить молодую печень. Алкоголиками не становятся, киряя раз в неделю по субботам, тут нужно упорство и постоянство. Пить регулярно, не обязательно что-то крепкое, но с надлежащей серьезностью и прилежанием. Большинство людей спиваются бессистемно, хлещут виски, водку в огромных количествах, так что им делается худо, потом оклемываются и снова пьют. Я считаю, Антуан, что это кретинизм. Кретинизм и любительщина! Есть куда более совершенные способы приобрести зависимость — с помощью искусного сочетания применяемых доз и градуса.Антуан смотрел на огромную кружку пива, увенчанного белой шапкой пены: сквозь него все казалось золотистым. Леонар снял кепку и напялил на Антуана.— Пей давай, не бойся, это не водка.— Залпом? — робко спросил Антуан. — Или маленькими глоточками?— Это уж тебе решать. Если вкус понравится и ты не хочешь забалдеть слишком быстро, пей по чуть-чуть, наслаждайся. А если покажется, что гадость, давай залпом.Понюхав золотистую жидкость и испачкав нос в пене, Антуан немного отхлебнул. От первого глотка его скривило, но он продолжал пить.Через пять минут к бару подкатила «скорая». Двое санитаров вбежали внутрь и вынесли на носилках бесчувственного Антуана в состоянии алкогольной комы. Его кружка на стойке была пуста лишь наполовину. * * * Короче, спиться не получилось. Идиосинкразия к чудодейственному лекарству от жизни вынуждала искать другое, и Антуан решил покончить с собой. Пьянство воплощало для него последнюю надежду быть членом общества, самоубийство — последний способ быть причастным миру. Великие люди, которыми он восхищался, нашли в себе мужество сами назначить час своей смерти: его любимая Вирджиния Вулф, обожаемый Сенека, Хемингуэй, Ги Дебор французский литератор и философ леворадикального направления

, Катон Утический, Сильвия Плат, Демосфен, Клеопатра, Лафарг…Что еще делать, когда жизнь превратилась в сплошную пытку? Ему больше не доставляло удовольствия смотреть, как занимается день, тоска и досада наполняли каждый миг его существования, отравляя даже то немногое, что еще оставалось в нем приятного. Не ощущая себя вполне живым, он не боялся смерти. Его даже радовала перспектива обрести в собственной гибели единственное действительно неопровержимое доказательство, что он побывал на этом свете.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34