Выйдет для всех дешевле.— Ты полон милосердия! Раз уж на то пошло, можно пришить ей член к руке…— Опомнись, Антуан, душевные качества для секса не релевантны! От них не встанет. Наверно, это плохо, но это так. И я тут бессилен.— Как сказал Керк Дуглас, умная женщина всегда сексуальна.— Чего ты добиваешься? По-твоему, я должен ее трахнуть, просто чтобы быть последовательным?— Ну да, именно.Мелани принадлежала к породе людей, которые тянутся к тому, что их отторгает, как неимущие льнут порой к богачам; Рафи не хотел ее, потому что она некрасива, она же хотела его, потому что он красив. Через неделю она пришла на работу с глубоким вырезом, в котором колыхалась роскошная пышная грудь. Для многих этого оказалось достаточно, чтобы заинтересоваться ею. Она перестала быть тенью: со своей новой грудью Мелани вписалась наконец в формат мужского взгляда.Рафи упивался собственным великодушием, однако беспокоился за Антуана по причине, как он выразился, его «сентиментального робес-пьеризма» и непрерывно доставал его на правах друга, пока не уговорил в конце концов обратиться к его приятельнице, которая работала в службе знакомств. Рафи гарантировал серьезность, уверял, что это ни к чему Антуана не обязывает, умолял хотя бы просто встретиться с ней. Антуан сдался, чтобы Рафи отвязался от него со своей воспитательной работой и догмами свободной морали. Еще несколько недель назад у него было представление о любви как о форме искусства или, по крайней мере, художественного промысла, теперь он осваивался в совершенно новом мире, бесспорно более реальном, где любовь — форма потребления и еще одна сфера сегрегации.Поднявшись на пятидесятый этаж офисного билдинга, где располагались представительства хай-тек компаний, Антуан вошел в переполненное страждущими матримониальное агентство. Перегородок нет; сотрудники снуют туда-сюда, телефоны звонят беспрерывно; стук пальцев по клавиатурам компьютеров сливался в своего рода музыку, которую можно было бы исполнять в Центре изучения Камеруна. Антуана провели в тихий кабинет в английском стиле, куда не проникала суета. Он постоял там некоторое время в одиночестве. Кабинет был светлый, в идеальном порядке. Несколько книг на полках, растения вдоль стен, неброские предметы искусства, небесно-голубой «макинтош», большое окно. Наконец дверь распахнулась и стремительно вошла женщина лет сорока, предложила ему сесть и скользнула на свое место за столом. На ней был элегантный костюм, довольно свободный, чтобы не стеснять движения, а может, и для того, чтобы скрыть несколько лишних килограммов.— Вы ведь от Рафи, да? Ладно, что-нибудь подберем. Но капризничать не советую: вы не секс-символ. Есть у вас конкретные пожелания?— В каком смысле?— Блондинка, брюнетка, рыжая, рост, профессия. Существует масса показателей. Не обещаю раздобыть точную копию вашей мечты, но приблизиться к идеалу можно.Женщина включила компьютер, открыла нужную папку, напечатала несколько слов. Она казалась совершенно измотанной, какой-то потухшей и вместе с тем раздраженной и взвинченной. Она смотрела на Антуана, ожидая перечня запросов.— Мне не хочется уточнять. В общем… наверно, зря я пришел. Извините.— Вас это коробит? Но ведь именно так все в жизни и происходит, только вместо бессознательной фильтровки мы проводим научную. Результат тот же. У нас не случайно самый высокий процент удачных браков среди таких агентств, потому что у нас подход деловой, а не эмоциональный. Деловой подход к эмоциям, если угодно. Ладно, продолжим. Итак, конкретику не закладываем.Пальцы ее неистово колотили по клавиатуре. Зазвонил телефон, но она не ответила. Звонки смолкли. Она повернулась к Антуану и осмотрела его опытным взглядом, словно что-то прикидывала.— Все-таки хотелось бы примерно моего возраста…— Отлично. Послушайте, мой мальчик, сделайте все же над собой усилие. Мы составим на вас досье, и на основе этих данных наши клиентки смогут, теоретически, вами заинтересоваться. Так что постарайтесь представить себя в выгодном свете.— То есть я должен рассказать о своих интересах, увлечениях?— Разумеется, но это мы поставим в конец. А сначала общественное лицо.— Лучше обойтись без этого, мне не хочется, чтобы…— Вы смеетесь надо мной? Я не могу терять время на людей, которые требуют, чтоб их любили за ум и душу. Будь вы красавцем, нашлась бы масса девушек, которые полюбили бы вас за тонкий юмор и отзывчивость. А так… Знаете, молодой человек, мы тут не затем, чтобы рассуждать о том, что хорошо и что плохо. Просто так устроен мир, хотите вы того или нет, это так, и все, поэтому постарайтесь получше использовать свои преимущества. Высказывания Макиавелли о политике, возможно, звучат цинично, но от этого не перестают быть верными. А мы — Макиавелли любви. Я не хочу сказать, что любят за богатство, цвет волос, объем груди, но статистика показывает, что это имеет решающее значение. Профессия, мускулатура, рост, возраст, деньги, вес, модель автомобиля, одежда, цвет глаз, национальность, марка кукурузных хлопьев, которые вы едите на завтрак… Вы даже представить себе не можете, насколько такие вещи эмоционально значимы. Вам, например, известно, что у блондинок на двадцать четыре процента больше сексуальных контактов, чем у брюнеток? В любви и сексе есть непреложные законы. Что вы о них знаете? Эти законы никого не интересуют, потому что каждый убежден в том, что он единственный и неповторимый. А я располагаю тоннами данных, которые свидетельствуют об обратном.— Напрасно вы так обобщаете, — сказал Антуан ободряющим тоном. — Душа, согласен, не для всех важна, но все-таки… Я знаю людей, для которых она имеет значение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34