— Как хочешь. — Она села на стул и стала смотреть, как он раздевается. — Одежды на тебе — как на женщине. У меня и то меньше.
— Наверно, так оно и есть.
— А теперь я. — Она встала и расстегнула на себе платье из льняной ткани. Они снова обнялись, ее беззастенчивые порывистые движения возбуждали его.
— Пожалуй, нам лучше лечь, — сказала она и, расположившись на кровати, подперла ладонями груди, как бы целясь ими в Джорджа.
— Вообрази, что ты — грудной младенец.
— Уже вообразил, — сказал он.
Некоторое время она лежала, положив ему на голову руки, потом вдруг встрепенулась, не в силах больше сдерживать себя:
— Теперь сюда. Скорее. Ну, скорее же!
Джордж заспешил. Когда он овладел ею, она вскрикнула и произнесла что-то нечленораздельное, похожее на немецкие слова. В этот миг он с радостью подумал: как хорошо, что, когда Лали была еще девушкой и проводила с ним время в гостиной своего дома в Лебаноне, они ни разу не пошли дальше поцелуя! Хотя любовный экстаз прошел, она не переставала ласкаться, нежно целовала его губы, глаза, руки, грудь.
— О, я люблю тебя, я так тебя люблю!
— И я тебя, Лали, — сказал он, и это была правда.
Некоторое время они лежали не двигаясь.
— Я еще не видел тебя с распущенными волосами, — сказал он. — Ты чудесно выглядишь.
— Они закрывают груди. У тебя грудь голая, а у Карла — вся в волосах, словно в шубе, вывернутой мехом наружу. — Она улыбнулась.
— Чему ты улыбаешься?
— Ты подготовил меня для Карла, а Карл подготовил меня для тебя и ненавидит.
— Видимо, так.
— Ты избегаешь говорить о Карле, потому что не хочешь, чтоб я говорила о ней.
— А зачем нам о них говорить?
— Ты ее не любишь?
— Не надо, Лали.
— Ты ревнуешь меня к Карлу.
— Да.
— А я тебя — к ней… Он весь черный от волос, даже спина заросла. Я не люблю его, Джордж. А он и любит меня, и ненавидит.
— За что ему тебя ненавидеть? У тебя есть кто-нибудь, кроме меня?
— Нет, нет, нет! Никогда. Только ты. Я ему говорю: имей терпение. Имей терпение. А он — нет: едва переступит порог дома, как сразу — давай. Пойдем наверх, говорю я ему, а он уже не может.
— Неужели он…
— Да нет, у нас получается. Но я должна уже быть в постели. Если я в постели, то он прямо с работы — ко мне. Не раздеваясь. Имей терпение, говорю я ему, ведь не все же такие, как ты. А он похож на быка, да и хочет быть быком. Другие мужчины спрашивают его, когда у него будет ребенок, и он приходит домой злой. Хочет взвалить вину на меня, но знает, что я тут ни при чем, за это и ненавидит меня. И зачем это мужики его дразнят?
— Нехорошо.
— Почему ты пришел ко мне, Джордж?
— Соскучился.
— И я соскучилась. Но тебе, Джордж, тоже, может быть, надо набраться терпения.
— С ней?
— Да.
— Но разлюбить-то тебя я все равно не смогу, Лали.
— Она холодная?
— Я бы не сказал. Просто — не подходит мне.
— Она тебя боится? Как мужчину?
— Нет. Не в том дело.
— Скажи тогда, в чем. О себе-то я рассказала.
— Не хочу, Лали. Не принуждай меня говорить на эту тему.
— Разве можно принудить тебя к чему-нибудь против твоей воли? Сомневаюсь.
— Ты думаешь, я эгоист? Возможно, ты права.
— Я не считаю себя вправе называть других эгоистами. Это я — эгоистка. Назначила вот тебе свидание.
— Ты не эгоистка, Лали. Никому и в голову не придет назвать тебя эгоисткой.
— Ради встречи с тобой я уволила прислугу. И наврала Карлу. Сказала ему, что эта женщина лентяйка, а она совсем не лентяйка. Она хорошая работница, и найти такое место ей будет трудно. Но для меня это был единственный путь. Карл не любит оставлять меня вечерами одну, Джордж.
— Значит, ты наймешь теперь новую?
— Карл не беден. Он и двух прислуг нанять может.
— Как же тогда мы сможем встречаться?
— А не лучше ли нам вообще не встречаться? Рединг — небольшой городок. Чего доброго, заметят, как я выхожу из гостиницы.
— Надо бы было вам бедствовать. Снял бы я у вас комнату на правах нахлебника.
— Шутки здесь неуместны. Карл способен убить человека. И меня в том числе. Его друзья посмеиваются над ним, а он приходит домой взбешенный. Не хотела бы я быть на месте этих мужиков, если он когда-нибудь выйдет из себя.
— А что если я дам ему адвокатскую практику? Позволит он мне останавливаться у вас, когда я буду приезжать в Рединг?
— Ты с ума сошел.
— Иногда бредовые идеи как раз и выручают. Впрочем, это идея, пожалуй, слишком бредовая. Поблизости от вас никто не сдает комнаты?
— Со столом? Видела я за углом в окнах объявления, только и эта идея — бредовая.
— Тогда вот что: я арендую помещение для конторы, и у меня будет предлог приезжать сюда время от времени.
— Контора с кроватью?
— С диваном. Поставлю письменный стол, кресла и диван. У нас в Шведской Гавани в конторе тоже есть диван, на нем отец отдыхает. Я подыщу помещение, хорошо?
— Только подальше отсюда. Все равно ведь, где бы твоя контора ни находилась, в вечерние часы я не смогу у тебя бывать. У нас теперь телефон, так что Карл всегда может позвонить домой, если допоздна задерживается.
— Тебе бы приятельницу завести. Такую, на которую можно доложиться.
— У меня есть приятельницы, которым я могу поверять свои тайны, только не такие, как эта, Джордж. Они перестанут уважать меня. Рано или поздно прекратятся в моих врагов, а Карл ничего не должен знать ни сейчас, ни через десять лет. Этим летом ты можешь приехать и снять здесь контору.
— Я сниму ее сейчас. Люди успеют привыкнуть к моим неожиданным поездкам и к осени перестанут обращать на них внимание.
— И так будет продолжаться всю жизнь, Джордж?
— Нет, Лали. Это не может продолжаться всю жизнь! Придет время, и ты сама от меня откажешься.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167