) Вдоль берега высились огромные ледяные валуны, холодно поблескивающие в лунном свете. Даже днем, стоя на берегу этого озера, можно было видеть лишь край канадской земли, западный берег терялся вдали. Внезапно я испугалась: что, если мистер Лейси по какому-то капризу бросит меня здесь, ведь мне в такую стужу никогда не найти дороги обратно, к тетиному дому.
Но мистер Лейси уже разворачивал машину. И вот мы едем от берега, влекомые, кажется, еле слышными позванивающими звуками музыки. Буквально через несколько минут мы оказались в лесу, и я поняла, что это парк Делавэр, хоть и никогда не бывала здесь. Просто слышала разговоры школьных товарищей о том, как они ходили сюда кататься на лыжах, и мне всегда страшно хотелось, чтобы они пригласили меня. Также мне хотелось быть приглашенной в дома к некоторым из наших девочек, но напрасно. Меня никогда не приглашали. Держись, держись! – воскликнул мистер Лейси, «фольксваген», будто сани, мчался с огромной скоростью в глубину темного вечнозеленого леса. И вдруг мы оказались… на берегу большого овальной формы катка, расцвеченного огнями разноцветных лампочек, как елка на Рождество; и десятки, нет, сотни элегантно одетых конькобежцев кружили по льду, словно и не было никакой снежной бури. А если даже и была – для них это не значило ровным счетом ничего. С первого взгляда было ясно: здесь собрались совершенно особенные, привилегированные люди, ради них горел и блистал вокруг этот свет. О, мистер Лейси, в жизни не видела ничего более прекрасного! Так сказала я, кусая нижнюю губу, чтобы не расплакаться от счастья. Совершенно волшебное, чудесное, замечательное место – каток в парке Делавэр! Конькобежцы на льду, гладком как стекло, все кружат и кружат под звуки радостной и громкой, усиленной динамиками музыки. На многих из них нарядные и яркие одежды, красивые свитеры, меховые шапки, меховые муфточки у девушек. Замечательные собаки неизвестных мне пород весело носятся рядом со своими хозяевами и хозяйками, вывалив от возбуждения розовые языки. Там были девушки с ангельской красоты личиками в специальных костюмах для катания – коротенькие бархатные жакеты на перламутровых пуговицах, пышные разлетающиеся юбочки до середины бедра, яркие вязаные чулки и разноцветные высокие ботинки из тонкой кожи. И к этим ботинкам приторочены острые лезвия сверкающих серебром коньков. Просто сердце заныло при виде таких замечательных коньков, потому что сама я каталась на старых и проржавевших, они принадлежали еще моей старшей сестре, и каталась по замерзшему пруду возле фермы. И потому так и не научилась кататься. Ну уж во всяком случае, делала это хуже, чем все эти нарядные юноши и девушки, – они скользили по льду легко и воздушно, без видимых усилий, спешки и выпендрежа.
Здесь, оказывается, катались целыми семьями – отцы и матери рука об руку с маленькими детьми, другие дети, постарше, и седые, как лунь, старики, должно быть, их дедушки и бабушки. А рядом с семьей бежала собака и виляла хвостом. Группами катались очень привлекательные молодые люди и парочки, последние – обняв друг друга за талии, а также одинокие мужчины и мальчики, носившиеся по льду с непостижимой скоростью, обгоняя и ловко обегая всех подряд, они скользили по льду с особой непринужденностью, точно рыбки, попавшие в родную стихию.
Да я бы никогда и ни за что не осмелилась присоединиться к этим конькобежцам, если бы мистер Лейси не настоял. Не обращая внимания на все мои протесты и возражения – о, но я не могу, мистер Лейси, я совершенно не умею кататься, – он все же подвел меня к пункту проката, где каждому из нас выдали по паре коньков. И вот я, пошатываясь и спотыкаясь, оказываюсь среди опытных конькобежцев, ноги кажутся слабыми и ватными, особенно в щиколотках, а на щеках от смущения проступают красные пятна. Какое жалкое зрелище я являю собой! Но мистер Лейси протягивает мне руку, сплетает свои сильные пальцы с моими, держит крепко, не дает мне упасть. Повторяй за мной! Да прекрасно ты умеешь кататься! Вот так, так, хорошо! За мной!
И у меня нет другого выхода, кроме как повторять все его движения и следовать за ним, точно речная баржа, влекомая бойким буксиром.
На льду веселая музыка звучит еще громче, а свет еще ярче, он почти слепит. О! О! Я задыхалась, боясь не поспеть за мистером Лейси, поскользнуться и упасть; сломать при падении руку или ногу; больше всего на свете боялась упасть на пути быстроногих конькобежцев, чьи сверкающие коньки с безжалостным позвякиванием резали лед, большие и острые, как нож мясника. Отовсюду доносился свистящий звук коньков, кромсающих лед, звук, которого на берегу не было слышно. Да если я упаду, меня в ленточки изрежут! И все мои усилия сводились к тому, чтобы не попасть под ноги лихим конькобежцам, те же пролетали мимо, обращая на меня не больше внимания, чем на тень; единственные, кто замечал меня, были дети. Мальчики и девочки, невзирая на юный возраст, уже очень уверенно держались на льду и поглядывали на меня с насмешливыми или укоризненными улыбками. Вон отсюда! Прочь с дороги! Таким, как ты, на льду делать нечего!
Но и я тоже была достаточно упряма, осталась на льду и, описав два или три круга, стала чувствовать себя увереннее, тверже стояла на ногах и уже не нуждалась в постоянной поддержке мистера Лейси. Держала голову высоко поднятой, а руки раскинутыми – для равновесия. И сердце мое билось радостно и гордо. Я катаюсь на коньках' Наконец-то! Мистер Лейси выехал в самый центр, где катались самые опытные фигуристы, быстро описывали круги, восьмерки, делали танцевальные па и акробатические развороты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125