Когда я встречал его на улице, он сразу начинал говорить, что уходит из нашего района. Он продолжал снимать свои необычные фото и некоторые из них появлялись в газетах. Когда люди замечали его, они тут же собирались вокруг. Он стал чем-то вроде легенды. В то время, когда он оставался у нас, он пытался соорудить себе темный угол, где обычно стояли ботинки Папы, чтобы проявлять там снимки, но без особого успеха, потому что Мама, с ее страхом паутины, все выметала, чистила и впускала свет в самые темные места.
Однажды ночью к нам в поселение пришли мужчины и начали расспрашивать про фотографа. Они назвались журналистами. Они сказали, что слышали, что он ночует где-то у съемщиков. Съемщики отрицали это, но они продолжали его искать. Ночью мы видели странных мужчин, изучавших наш дом из сгоревшего фургона. Когда я рассказал об этом фотографу, он очень перепугался, и мы не видели его несколько дней.
Тогда же у нас в комнате появилась и Мадам Кото. Изумив меня, она возникла словно из воздуха. Мама была дома, Папы еще не было. Я прямо-таки остолбенел, но она схватила меня и сказала:
— Ты плохой мальчик.
— Почему?
— Убегаешь от старших.
Она дала мне немного денег.
— Почему ты все время бежишь от меня, а? Что я тебе сделала плохого?
— Ничего.
— Тогда почему ты выбросил мое джу-джу?
— Нипочему.
Мама засмеялась. Мадам Кото отпустила меня. Она села на кровать рядом с Мамой. Мадам Кото была такая же толстая, пышная, как гигантский фрукт, но ее лицо стало более устрашающим, чем я его запомнил. Она больше не носила на шее белые бусы. Ее лицо стало темнее; глаза, подведенные карандашом, делали ее взгляд загадочным. Многочисленные повязки на талии увеличивали ее толщину. Две женщины разговаривали вполголоса. Я подался к ним, прислушиваясь. Мадам Кото дала Маме пакет, о содержимом которого я так и не узнал. Затем она повернулась ко мне и сказала:
— Я хочу, чтобы ты вернулся ко мне. Твоя Мама согласна. С тех пор, как ты перестал ходить в бар, он совсем опустел.
— Я поговорю об этом с твоим отцом, — добавила Мама.
Они продолжили разговор. Я пошел играть к оградам домов. Когда Мадам Кото уходила, она позвала меня.
— Я сейчас ухожу, — сказала она, — но завтра я хочу, чтобы ты пришел в бар и привлекал посетителей, ты слышишь меня?
Я кивнул.
— Я приготовлю специально для тебя перечный суп с большими кусками мяса.
И затем она смешалась с темнотой.
Папа той ночью вернулся изможденный. Мама ничего с ним не обсуждала. Фотограф так и не появился. Крысы продолжали что-то грызть.
Глава 5
Бар Мадам Кото изменился. Она повесила новую вывеску: пышногрудая русалка потчует всех напитками и перечным супом. У входа висели разноцветные пластиковые полоски. Раздвинув эту занавесь, я вошел. Дверь теперь была голубая. Внутри было темно и прохладно. Скамейки стали короче. На столах были постелены клеенки. Как будто ожидая новых бед и новых посетителей, Мадам Кото начала ставить стойку в дальнем углу бара, напротив двери на задний двор. Стены были перекрашены в кобальтовый цвет. В баре чувствовалось более мирное настроение. Я пошел во двор и увидел маленькую девочку, которая мыла тарелки и ложки. Она подозрительно на меня посмотрела.
— Где Мадам Кото?
Девочка не ответила.
— Ты что, не умеешь разговаривать?
Девочка молчала. Я пошел и постучал в комнату Мадам Кото. Ее там, кажется, не было. Поэтому я опять направился в бар и уселся рядом с глиняным котлом. Умиротворенно жужжали мухи. Вошла маленькая девочка и осталась стоять у порога, и полосы занавески закрывали ее лицо. Она смотрела на меня. У нее было длинное печальное лицо и большие глаза. На ее щеках были вытатуированы небольшие знаки. Она была слишком печальна и слишком безучастна, чтобы быть красивой. Она продолжала разглядывать меня, и мне это надоело.
— Чего ты на меня все время смотришь, а?
Она оставалась немой. Затем она пошла во двор и взяла вымытые тарелки и ложки.
За весь день никто не зашел выпить, и я не видел Мадам Кото. Я заснул на скамейке и проснулся внезапно. Было тихо. На столе стояла керосиновая лампа. Я подумал, что очутился где-то в подводном царстве. Я поискал девочку, но никого не нашел. Когда я вернулся, Мадам Кото была в баре с плотником.
— Где ты был? — спросила она меня, перекрикивая стук молотка плотника.
— Я ходил искать девочку.
— Какую девочку?
— Девочку, которая моет тарелки.
Она посмотрела на меня так, как будто я стал рыбой или сошел с ума.
— Какие тарелки?
— Тарелки на заднем дворе.
Она сходила туда, посмотрела и вернулась, крикнув:
— С тобой явно что-то не так.
Я пошел во двор и увидел тарелки и ложки, сваленные в кучу. Их никто не мыл. Кастрюля с перечным супом булькала на решетке над огнем.
— Иди и помой посуду, — приказала Мадам Кото, — пока я не рассердилась.
Мне было все равно, но я пошел. Я набрал воды из колодца, сел на стул и помыл тарелки и ложки. Огонь обжигал мне лицо и сушил глаза, и у меня закружилась голова от необычно благоухающего древесного дыма. Я слушал, как стучит молоток плотника и трещат дрова. Головокружение стало еще сильнее от приливов жара, меня зашатало, и все завертелось. Перечный суп вспенился зелеными пузырями, побежал через край и пролился на огонь, к очагу подошла маленькая девочка и сняла крышку с кипящей кастрюли голыми руками. Затем она помешала суп длинным деревянным черпаком, который имел форму человеческой ладони.
— Уходи отсюда, — крикнул я.
Когда она вытащила черпак, конца в виде руки на нем уже не было. Деревянная ладонь стала частью супа.
— Смотри, что ты наделала! — закричал я.
Она выбросила то, что осталось от ковша и отошла, сердясь на что-то.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173