Над нами материализовывались фигуры ночных птиц, машущих крыльями над горящей свечой; в комнате чувствовалось присутствие многих безымянных существ, проплывавших в воздухе, смешанном с дымом священных трав. Черные морские волны накатывали на темные берега на потолке, пока женщины вызывали сотни разных сущностей, чтобы побороть то, что мешало им схватить дух Папы в дальних пределах человеческого сознания. Травница, которая была ведьмой, истекая потом, выкликала имена духов и тряслась в конвульсиях, меняла свой облик под покровом теней и вела героические битвы с духами, которых мы не видели. Она билась с ними своим худосочным телом, с лицом перекошенным и сморщенным, как кожа старой черепахи, которую она положила на кровать, чтобы помочь себе быстрее передвигаться в тех краях, где скорость является вечным парадоксом. Над дверью она повесила высушенные головы антилопы и тигра, череп дикого кабана и выпущенные когти льва, умершего в прыжке. Она принесла в жертву двух белых петушков. Их кровь, смешанная с сильно пахнущими снадобьями, испачкала наши стены. Перья попугая и орла она сожгла прямо на полу, чуть не спалив весь дом. Травница бритвой сделала насечки на папиных плечах и вложила травы в кровоточащие надрезы. Папа не двигался. Я видел, как кровь закапала с его плеч, черная от трав. Затем глубокой ночью женщины стали танцевать вокруг кровати с пронзительными визгами. Толпа собралась вокруг нашего дома. Папа зашевелился. Ветер, казалось, захотел сдуть наши дома. Дверь распахнуло, в комнату ворвался вихрь и задул все свечи, и в темноте я увидел большую белую фигуру раздувшегося духа, который никак не мог покинуть комнату. Я закричал, и эта сущность заколебалась в воздухе и стала опускаться вниз. Она опустилась прямо на Папу. Когда дверь закрыли и свечи зажгли, Папа вдруг вскочил, задыхаясь от нехватки воздуха, весь напрягшись, с широко открытыми глазами, как будто он очнулся от сна, полного ужасов. Женщины бросились к нему, и Папа, не зная, кто они, не зная, спит он или уже проснулся, расшвырял их во все стороны, так что травница оказалась лежащей на кровати, а Мадам Кото врезалась в меня. Как человек, пытающийся спастись от ночного кошмара, он вылетел из комнаты, и мы увидели, как он бежит в сторону леса.
Три женщины, Мама и я бросились за ним вдогонку. Было темно и страшно. Лица женщин были скрыты тенями, и они постоянно меняли в темноте свои облики. Мадам Кото бежала как все, по-видимому, полностью оправившись от боли в ноге. Облик третьей женщины был настолько неотчетливый, что, казалось, никто ее не замечает. Она была просто как воздух или тень, или же отражение. Ее присутствие имело большое значение, но я не мог сообразить какое. Самой маленькой из них была травница, и когда она бежала, я все время замечал, что под черным одеянием ее руки взмахивают, как крылья. Я долго не мог оправиться от шока, когда увидел, как она поднимается в темный воздух, как будто ветер был ее приятелем. Затем темнота вокруг нее сгустилась, и когда темное облако рассеялось, я увидел только двух бегущих женщин, и рядом с ними Маму. Травница исчезла. Затем я услышал, как большие крылья хлопают в воздухе прямо надо мной, и увидел, как большой орел, черный, с красными глазами, летит в сторону леса, в ночь мистерий. Когда мы глубже зашли в лес, мы увидели спящего Папу, который спиной лежал на пне баобаба, а травница стояла над его оболочкой, тревожимой духами.
— Мы должны забрать его прямо сейчас. Прежде чем духи леса начнут принюхиваться к нему, — сказала она.
Мы стали обдумывать, как мы сможем забрать Папу. Но третья женщина, та, что не имела черт и не разговаривала, взяла его за руку и подняла на ноги. К нашему удивлению, Папа так и остался стоять, как ребенок, с открытыми пустыми глазами. Мама держала другую его руку, обе они поддерживали его. И как человека, которого не назовешь ни спящим, ни бодрствующим, ни живым, ни мертвым, мы повели его по лесным тропкам обратно. Когда мы подошли к дому, толпа уже разошлась. Мы уложили Папу на кровать. Он отказывался засыпать. Он ворочался, говоря:
— Если я засну, то уже не проснусь.
Травница дала ему что-то выпить. Очевидно, это было очень горькое лекарство, потому что глаза Папы дико расширились, когда он проглотил эту травяную микстуру. Затем он встал с кровати и сел на трехногий стул. С выпученными глазами и открытым ртом, жующим слова, Папа начал говорить. Три женщины в черном сели на пол. Мама села на кровать. Я сидел в углу и мог видеть при свете свечи изможденное лицо Папы с глазами человека, которому довелось заглянуть в самые бездны бытия. Поначалу трудно было услышать, что он говорит, но мы быстро привыкли к негромкости его речи.
— Я только что пережил самое ужасное, что может быть, — сказал Папа, уставясь прямо перед собой, словно он разговаривал в комнате с кем-то, кого мы не видели. — Я спал, а когда проснулся, увидел, что дерусь с семью духами. Они сказали, что их послала мать Зеленого Леопарда. Они хотели убить меня во сне, чтобы я больше никогда не проснулся. Я очень долго с ними дрался. Все это время, когда вы думали, что я сплю, я вел с ними страшный бой. Они жестоко сражались со мной и старались выйти из моего сна, чтобы напасть на мою жену. В конце концов я победил их. И затем попытался успокоиться. И тогда семиглавый дух…
— Нет! — вскрикнула третья женщина.
— Да, — сказал Папа, — семиглавый дух, вооруженный семью золотыми мечами, подошел ко мне и сказал: за то, что я убил его друзей, он хочет взять взамен жизнь моего сына.
Женщины закричали. Мама бросилась ко мне и схватила, крепко обняв.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173