.. А люди из-за вас, между
прочим, горят не в каком-нибудь там, а в самом настоящем огне.
- Я тверд в своей вере, - негромко произнес Старик. - И мне жаль
тебя. Похоже, глаза твои так и не смогли открыться навстречу Свету. Ты
бредешь во тьме наугад, и нет в тебе корня. И ты не справишься с вихрем,
когда оборвется цепь земной твоей жизни.
- Не надо цитировать священные тексты. Это не имеет никакого
отношения к делу. К делу имеет отношение лишь судьба Алосты. И вы все-таки
скажете мне то, что нужно. Я заставлю вас. Не верите?
- Не верю. Ты еще мальчик, ты только начинаешь жить - откуда тебе
набраться мудрости? Или... Или ты грозишь мне бесовской силой? Но в тебе
ее нет. Уж я бы почувствовал, пойми, это мое дело, моя работа. Я знаю, что
ты чист. Иначе бы мы говорили по-другому.
- Чист, значит? А Алоста - ведьма? Хорошее же у вас чутье, старший
инквизитор, - зло усмехнулся Хенг. - Если я чист, она тоже чиста. Если она
ведьма - так и я колдун.
- Нет, ты не колдун, - помедлив, ответил Старик. - Но в тебе и в
самом деле есть нечто странное. Я давно это замечал. И не интересовался я
твоим прошлым не случайно - знал, что не получу правдивого ответа. А зачем
мне пачкать тебя вынужденной ложью? Одно я знаю - ты не колдун. Ты кто-то
другой. Поверь, я и в самом деле хотел бы тебе помочь - но не имею права.
- Тогда ответьте на мои вопросы. Больше мне от вас ничего не надо. Я
все сделаю сам. Я еще не знаю, что сделаю, но все равно. Она должна жить.
И быть свободной. Я все сделаю для этого.
Старик пожевал губами.
- Погоди, дай мне подумать. Ведь я еще не знаю, в самом ли деле она
ведьма. А если нет... Быть может, если я увидел бы тебя впервые меньше
суток назад, прикованным к стене, я бы тоже принял твою странность за
колдовские чары. Так что если я и впрямь ошибаюсь... Но я не могу ее
отпустить. По закону, она остается подозреваемой и до конца жизни
содержится в заточении. Как я ее отпущу, какой властью? Я всего лишь
старший инквизитор. Это не так уж много, мой мальчик. Выше меня - ведущий
инквизитор, главный инквизитор столицы, Генеральный инквизитор Короны...
Не думай, что я всесилен. Да, осудить я могу многих, но выпустить... Нет.
Хотя ладно. Задавай свои вопросы.
- Где она находится?
- В подвалах Ведомства, где ж еще, - Старик усмехнулся. - Третий
подземный ярус, двадцать седьмая камера. Одиночка.
- Когда должен быть следующий допрос?
- Сегодня. Но, видимо, придется отложить. Что-то я плоховато себя
чувствую, сегодня, судя по всему, работать не смогу. После восхода солнца
тебе придется сходить туда. В канцелярии сообщишь, что я приболел, а без
меня чтобы не начинали. А дальше - как знаешь.
- Спасибо вам, - сдавленным голосом прошептал Хенг, и не в силах
сдержать слезы, выбежал из комнаты.

8
Темную громаду Ведомства видно было издалека. Точно гнилой зуб в
оскаленной челюсти имперской столицы, возвышалась она над городом. Ее ни с
чем не спутаешь - бурые, грубо обтесанные камни стен, в которых скрыты
узкие щели-бойницы, взметнувшиеся к небу остроконечные башни, глубокий
ров, обычно доверху полный воды, но сейчас - жара, засуха, и ров пуст -
лишь на дне мутно поблескивают оловянного цвета лужицы. Когда-то здесь
была настоящая крепость, ее не раз штурмовали орды кочевников, но без
толку - такую махину с наскока не возьмешь, а долгими осадами кочевники не
увлекались.
Но те времена давно прошли, Империя разрослась и окрепла, о
кочевниках помнили только старики-летописцы, и крепость оказалась ни к
чему. Да и город за три столетия незаметно сместился вниз, поближе к реке.
Впрочем, для императорского дворца ей все равно не хватало пышности, а
столичный гарнизон размещался в городских казармах - чтобы в случае чего
всегда быть под рукой.
Зато Священному Ведомству крепость весьма приглянулась. Здесь,
недалеко от города, стояла тишина, меньше было посторонних глаз и ушей, а
огромные подвалы крепости как нельзя лучше годились для камер и
следственных кабинетов.
Хенг не раз уже здесь бывал - носил Старику обеды, приезжал за ним на
бричке, заменяя кучера Апларгу. Тот имел обыкновение несколько раз в год
впадать в запой, и ни Стариковские нотации, ни плеть не были над ним
властны. Впрочем, бричкой Старик пользовался изредка, если очень уж болели
ноги - обычно он предпочитал пешие прогулки.

Войти в крепость мог любой. Стражники у входа лишь бегло осматривали
- нет ли с собой оружия. Да и то не слишком старались. В Ведомство много
народу ходит, за всеми не уследишь. Кто по вызову, кто с доносом, кто за
справкой о благонадежности.
А вот выйти было не просто. Для этого нужно получить выходной жетон -
глиняную табличку с выдавленным знаком. Знаки менялись каждый день по
непредсказуемой системе, и подделать их было невозможно. Те же самые
стражники, лениво смотревшие на входящих, вдруг становились грозными и
неприступными. Тех, оказался кто без жетона, волокли в караульную, где с
ними разбирался начальник охраны. Если выяснялось, что жетон потерялся,
бедолага получал сорок плетей и счастливый, что так легко отделался,
спешил убраться подальше. Если же нет - начиналось следствие.
Хенг обычно получал жетон в канцелярии. Там его уже знали в лицо, с
этим проблем не возникало. И на сей раз толстый, скорбный от повседневного
недосыпа писец выслушал историю о заболевшем старшем инквизиторе, горестно
пожевал губами, черкнул несколько строк в огромной, занимающей весь стол
учетной книге, после чего выдал Хенгу новенький жетон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15