После чего прогнал слуг тростью.

4
Старик заявился домой лишь когда зеленая полоска на западе
растворилась в теплой, болотистой жиже сумерек. В час, когда, по здешнему
выражению, вещи и тени меняются местами.
Он был необычно молчалив, и, как показалось Хенгу, чем-то расстроен.
Буркнув что-то вроде приветствия, Старик сунул ему в руки трость и шляпу,
а потом, не сняв форменного синего плаща, забрался по скрипучей лестнице
наверх, в свои покои. И надолго там застрял. Видно, молился.
- Не в духе он сегодня, - задумчиво протянула Митрана. - Не след ему
сейчас под руку попадаться. И с чего бы оно?
- Ну, мало ли у старика нашего служебных неприятностей, - ответил
Хенг. Он наконец нашел себе дело, вооружившись шилом и суровыми нитками,
чинил порвавшиеся туфли. - Знаешь, мудрые не любят сидеть высоко. Падать
оттуда болезненно.
- И где ты этих выражений понабрался? - вздохнула Митрана. - Не
вздумай при хозяине такое ляпнуть. У нас вот иначе говорили, в деревне:
"Мал язык был, да горяч, от него пожар случился..."
- Да ладно тебе, - сказал он хмуро и добавил: - Главное, мне тут
торчать, пока его благобдение инквизитор не соблаговолит откушать. А он,
между прочим, не торопится. А у меня, между прочим, дела.
- Знаю я твои дела, - тут же заворчала Митрана. - Мал ты еще для
таких дел. Подрасти бы еще надо. Подождать.
- Уж не до восьмидесяти лет? - ядовито поинтересовался Хенг.
Митрана не успела ему ответить. Раздался тяжелый стук шагов. Старик,
переваливаясь словно откормленная утка, спускался с лестницы.
- Ну, и долго я буду ждать ужина? Будут меня кормить в этом доме, или
как? - мрачно сказал он, входя нам кухню. - Вы я вижу, тут прохлаждаетесь,
вместо того, чтобы, как надлежит...
- Да у меня все готово, ваше благобдение, - засуетилась Митрана. -
Извольте пройти в трапезную палату, сейчас в один момент все будет на
столе.
- Ну, смотрите у меня, - явно смягчившись, заявил Старик.

Насытившись, он некоторое время сидел молча, видимо, прислушиваясь к
своему животу. Все такой же грузный, мрачный, седой. Хенг снова поймал
себя на мысли, что жалеет его. В принципе, Старик не так уж и плох. Тем
более, он болен и одинок. И (Хенг знал это) постоянно думает о смерти.
Готовится. Тоскливо, наверное, если лишь этим голова забита. Но что
поделаешь - профессия сказывается. Священнослужитель четвертого ранга,
старший инквизитор столичного Ведомства.
- Как показался вам ужин, - ваше благобдение? - робко спросила
Митрана, желая разрядить обстановку.
- Как всегда, неплохо. Весьма, да... Впрочем... Хм-м... - мысли
Старика были заняты чем-то другим.
- Что-нибудь случилось, ваше благобдение? - поинтересовался Хенг. Ему
и в самом деле стало интересно: как среагирует Старик на такую дерзость.
Слугам не полагается проявлять любопытство к хозяйским делам.
- А, что у нас может случиться, - махнул рукою Старик. - Все у нас
как всегда. Работы вот только с каждым днем все больше - с головой
зарываюсь, и конца-края не видать.
"Ишь ты, - мысленно присвистнул Хенг. - Видно, и впрямь умотался он
будь здоров. Ни тебе лекций о должном поведении, ни напоминаний о
благодарности... Интересно."
- Сегодня ведьму допрашивал, - помолчав, сказал вдруг Старик.
- Ну, и как, призналась? - вновь полюбопытствовал Хенг, стараясь,
правда, придать голосу надлежащую почтительность.
- В том-то и дело, что нет, - устало буркнул Старик. - Значит, опять
долгая возня... Опять писанины гора, опять по ночам работа.
- А что же вы лично-то допрашиваете? - совсем уже забыв об
осторожности, продолжал задавать вопросы Хенг. - У вас, никак, помощников
чуть ли не сотня.
- Ну да, помощники, - старик мрачно ухмыльнулся. - Это, знаешь, такие
помощнички, что лучше уж все самому. Им только дай... Они тебе за два часа
протокол сляпают, заключеньице - и на костер. А чтоб разобраться, как
положено, на такое они не горазды. А там кто ее знает, может, она и не
ведьма вовсе. Бывали такие случаи, да, бывали. Вот помнится, лет пять
назад...
Старик внезапно замолчал, удивленно глядя перед собой водянистыми
усталыми глазами. Точно он на мгновение забыл, где находится, с кем
говорит - и мучительно вспоминал. Потом он весь побагровел, ударил по
столу кулаком так, что посуда загремела.
- Вот отсюда! Все вон! Знайте свое место, свиньи!

5
Сумерки сгустились, и все вокруг заволокло плотной, тяжелой тьмой.
Скрылись дома, мостовые, и лишь тусклые, далекие огоньки чьих-то окон,
казалось, говорили о том, что где-то есть еще люди. Ночью пространство
жило своей, странной и неприятной жизнью. Все расстояния необъяснимо
вытянулись, углы заострились, камни мостовой норовили зацепить ногу.
Ватная тьма спрятала почти все звуки - у Хенга временами было ощущение,
что он идет по морскому дну. Сколько ни живи здесь, а все равно не
привыкнешь. То ли воздух такой, то ли сама атмосфера этих мест - гнилая,
мертвая, и в то же время хищная, затаившаяся перед прыжком.
До Змеиной улицы идти было всего-ничего, но это - днем. Сейчас же,
после первой стражи, приходилось шагать осторожно. Иначе запросто можно
наткнуться на какое-нибудь бревно, брошенную пустую бочку, угодить в
сточную канаву. Или того хуже - привлечь внимание городской охраны. И
доказывай потом, что ты не грабитель, не вор, и вообще.
Наконец он добрался до небольшого, глубоко вросшего в землю дома.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15