, потому что после моего выступления стопка ничуть не уменьшилась, но я отказался. Стоит ли напрашиваться на неприятности. Рут повезла меня обратно в клинику, и чем ближе мы подъезжали, тем неуютнее она себя чувствовала. Пусть она не устояла перед моим обаянием, но клиника Линсейда вызывала у нее страх.– Смотрите, как бы вас там не заперли и не выбросили ключ, – сказала Рут, театрально содрогнувшись.– Они не настолько меня любят, – отозвался я.Алисия ждала меня у ворот. Я удивился, но мне хватило ума не возомнить, будто она соскучилась. Электронным ключом она открыла ворота, и мы въехали на территорию. Рут волком посмотрела на Алисию, вылезла из машины, чуть ли не бегом обогнула ее и принялась энергично выгружать коробки. Ее энтузиазм меня слегка удивил, но затем я сообразил, что причина очень проста: Рут не терпится отсюда убраться. Как только все коробки оказались на земле, она горячо поцеловала меня в губы и быстро села за руль. Я ничего не имел против поспешного отъезда Рут, поскольку и так провел в ее обществе полдня, но вот таскать коробки в одиночку мне совсем не улыбалось. Если пациенты собираются мило вести себя со мной, самое время начать. Алисия махнула электронным ключом, ворота открылись, и “вольво” сорвался с места, после чего ворота вновь задвинулись. Status quo был восстановлен – ну или почти восстановлен.– Что это? – спросила Алисия.– Вот, раздобыл немного книг для библиотеки.– Что это за книги?– Да всякие, – ответил я.Она открыла ближайшую коробку и заглянула внутрь.– Боже мой, – вскрикнула Алисия и унеслась прочь в полной панике.Я проводил ее озадаченным взглядом.Когда она вернулась с Линсейдом, понятнее мне не стало. Линсейд разглядывал меня с раздражением и жалостью.– Во-первых, я хочу сказать, Грегори, что не сержусь на вас. Если на кого я и сержусь, то на себя. Прежде чем продолжать, я должен взглянуть на ваши книги. Будьте так любезны, перенесите их в мой кабинет.Он удалился, а я остался наедине с Алисией. Она на меня сердилась, и я не понимал почему.– Я решил, что библиотека без единой книги бессмысленна, – сказал я, не догадываясь, в чем мне следует оправдываться.– Вам еще многому предстоит научиться, Грегори, – сказала Алисия и последовала за Линсейдом.Оставшись без помощи, я отволок первые две коробки в кабинет Линсейда и поставил перед ним и Алисией. Отнеслись они к подношению без сколько-нибудь заметной благосклонности, а по лицу Алисии и вовсе можно было подумать, будто в коробках свежие нечистоты.– Это потому, что доктор Линсейд – чернокожий? – вдруг спросила она.– Что?– Вас возмущает, что представитель черной расы имеет над вами власть?Не таким уж я был тогда болваном – как, впрочем, и сейчас не такой уж болван, – чтобы считать, будто у меня нет предрассудков, расовых или каких-либо иных, но я точно знал, что мои проблемы с Линсейдом никак не связаны с цветом его кожи. Да и вообще трудности были скорее у него со мной, чем у меня с ним.– Я так не думаю, – ответил я.– Значит, – медленно сказала Алисия, – все дело в том, что он начальник?Да, время от времени у меня случались трения с начальством, но у кого их не бывает? Я не смог найти лучшего ответа:– Мне кажется, желание заполнить библиотеку книгами еще не делает меня бунтарем.Линсейд с Алисией согласились, что с абстрактной точки зрения в этом доводе есть резон, но продолжали взирать на меня так, будто я – исчадие ада. Наконец Линсейд принялся доставать книги из коробок и отправил меня за второй партией. Когда я вернулся, содержимое двух первых коробок было вывалено на пол, а Линсейд с Алисией наугад брали книги и внимательно рассматривали.– Это хорошая книга? – спросила Алисия.Она держала в руках “Одиноких всадников плоскогорий”. На обложке, на фоне заката цвета яичного желтка красовались зубастые ковбои и антропоморфные кактусы.– Не читал, – сказал я.– И все же?– О книге нельзя судить по обложке. На безрыбье и рак – рыба.Эти штампы придали мне уверенности и лишь слегка обидели Алисию.– Буду с вами откровенен, Грегори, – сказал Линсейд. – Существует психиатрическая методика, сейчас уже несколько устаревшая, которая называется библиотерапией.– Да?– Текст используется в качестве лечебного инструмента.– Однако, доктор Линсейд, – вставила Алисия, – тексты должны быть тщательно подобраны врачом для каждого конкретного пациента. Мы не можем пользоваться тем, что подвернется под руку.– Вы хотите сказать, что больным не разрешено читать все, что они хотят? – спросил я.– Разумеется, не разрешено, – подтвердила Алисия. – Они ведь могут захотеть прочесть текст, который обострит болезнь. Представьте себе, что вы белонефоб и читаете “Голый завтрак” Роман американского писателя Уильяма Берроуза.

.– Белонефоб?– Боитесь иголок, – объяснила она.– Ну, если бы я был белонефобом, я бы держался от “Голого завтрака” подальше.– Но вы не можете знать о содержании до того, как начали читать, ведь так?– Возможно; но как только я пойму, что к чему, сразу же брошу. Это самое лучшее, что есть в чтении. Если вам не нравится, вы просто прекращаете читать. Вы ведь не сидите привязанным к креслу перед экраном, с насильственно открытыми глазами и без возможности заткнуть уши. Вы просто закрываете книгу, и она прекращается.Линсейд, не пожелавший слушать спор в своем кабинете, жестом велел мне отправляться за третьей партией книг. На этот раз, вернувшись, я подумал, что Линсейд, похоже, тоже спятил. Он методично уродовал книги, расправлялся с обложками, вырывал страницы, а Алисия с восхищением смотрела на него.– Что вы делаете?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111