— Вот видишь, мой план действует. Ибо сказано: «Если мудрец всегда кажется глупцом, его промахи никого не разочаруют, а успехи — приятный сюрприз».
Мэгги шлепнула меня по ноге:
— Нигде такое не сказано.
— Сказано-сказано. Имбецилы, глава три, стих семь.
— Нет никакой Книги Имбецилов.
— Тогда, может, Ишакий четыре-пять?
— Ты это сам придумал.
— Пошли с нами, а в Назарет вернешься еще до того, как надо будет за водой утром идти.
— Зачем так рано? Что вы там задумали?
— Будем делать обрезание Аполлону.
Она ничего на это не сказала — лишь посмотрела так, будто у меня на лбу огненными буквами отпечаталось: «Врун».
— Это не я придумал, — сказал я. — Это все Джошуа.
— Тогда пойду, — сказала она.
Глава 5

Аллилуйя, получилось. Я наконец заставил ангела выйти из номера. Все было так.
Разиил позвонил портье и распорядился прислать в номер Хесуса. Через несколько минут наш друг-латинос стоял навытяжку возле ангельского ложа.
— Скажи ему, что мне нужен «Дайджест мыльных опер», — велел Разиил.
Я перевел на испанский:
— Добрый день, Хесус. Как ты сегодня поживаешь?
— Я поживаю хорошо, сэр, а вы?
— Лучше некуда, особенно если учесть, что вот этот человек держит меня тут заложником.
— Вели ему поторопиться, — сказал Разиил.
— Он что — по-испански не понимает? — спросил Хесус.
— Ни бельмеса, но если ты вдруг заговоришь на иврите, мне каюк.
— Вы в самом деле заложник? А я все думаю, почему вы из номера никуда не выходите. Может, полицию вызвать?
— Это не обязательно, но прошу тебя: покачай головой, как будто извиняешься.
— Чего так долго? — спросил Разиил. — Дай ему денег и пусть идет.
— Он говорит, что ему не позволено покупать для тебя печатные издания, но он может показать тебе дорогу туда, где ты их сам сможешь приобрести.
— Это курам на смех. Он слуга или кто? Пусть делает, как я сказал.
— Господи, Хесус, теперь он спрашивает, не желаешь ли ты испытать на себе всю мощь его мужской наготы.
— Он что, спятил? У меня жена и двое детей.
— К сожалению, спятил. Покажи ему, пожалуйста, что тебя его предложение оскорбило до глубины души, и в знак этого плюнь в него и выскочи из комнаты.
— Ну, я не знаю, сэр, все-таки плеваться в гостей…
Я протянул ему пачку банкнот: он уже научил меня, каким должен быть размер чистосердечной благодарности в этой стране.
— Прошу тебя — ему это лишь пойдет на пользу.
— Будет исполнено, мистер Шмяк. — И Хесус запустил впечатляющий харчок, который приземлился на грудь ангельского халата, где разлетелся брызгами и потек струйками.
Разиил вскочил на ноги.
— Хорошая работа, Хесус, теперь выругайся.
— Хуедрочка!
— По-испански, пожалуйста.
— Извините, я хвастался своим английским. Я знаю много неприличных слов.
— Молодец, но все равно будь добр — по-испански.
— Pendejo!
— Великолепно, теперь выскакивай из комнаты.
Хесус развернулся и с неистовым топотом вылетел за дверь, которой громко за собою хлопнул.
— Он в меня плюнул? — Разиил никак не мог поверить своим глазам. — В Ангела Божия? И он в меня плюнул?
— Да, потому что ты его оскорбил.
— Он назвал меня хуедрочкой. Я слышал.
— В его культуре, Разиил, смертельное оскорбление — просить кого-то купить тебе «Дайджест мыльных опер». Нам еще повезет, если он в следующий раз согласится принести нам пиццу.
— Но я хочу «Дайджест мыльных опер».
— Он сказал, что его можно купить в киоске на улице. Хочешь, я схожу?
— Придержи коней, апостол, знаю я твои штучки. Сам куплю. Ты сиди тут.
— Тебе же, наверно, деньги понадобятся? — И я протянул ему несколько купюр.
— Если выйдешь из номера, я отыщу тебя в тот же миг. Тебе это известно?
— Абсолютно.
— От меня не скроешься.
— Даже не мечтаю. Давай быстрей. Он как-то боком прошаркал к двери.
— И не пытайся от меня запираться, я возьму с собой ключ. Не то чтобы он мне требовался — я же все-таки Ангел Божий.
— А также хуедрочка.
— Я даже не знаю, что это такое.
— Иди, иди, иди, — вытолкал его я. — Бог в помощь, Разиил.
— Пока меня не будет, пиши евангелие.
— Будь спок. — Я захлопнул дверь у него перед носом и накинул на нее крючок.
К тому моменту Разиил отсмотрел несколько сотен часов американского телевидения. Мог бы и заметить, что, выходя на улицу, люди надевают обувь.
Как я и подозревал, книга — Писание, однако на этаком цветистом английском, языке, коим я пользуюсь теперь. Перевод Торы и Пророков с иврита иногда кривоват, но первая часть все равно похожа на нашу Книгу. Поразительный все-таки язык — английский. Столько слов. В наше время их было гораздо меньше — от силы сотня, мы пользовались ими все время, и тридцать служили синонимами «вины». А в этом языке можно богохульствовать часами и ни разу не повториться. Целые стаи, косяки и стада слов. Потому я и должен рассказывать историю Джошуа на этом языке.
Я спрятал книгу в ванной, чтобы можно было запираться там и читать, пока ангел сидит в комнате. У меня мало времени на чтение той части, которая называется «Новый Завет», но совершенно очевидно — это история жизни Джошуа. Или какие-то эпизоды.
Изучу ее позже, а пока — продолжаем истинную повесть.
Наверное, стоило хорошенько прикинуть, что именно мы собираемся натворить, а уж потом приглашать Мэгги. То есть имеется же, наверное, какая-то разница, кому делать обрезание — младенцу восьми дней от роду (такое она уже видела) или десятифутовой статуе греческого бога.
— Мама родная, какой, э-э… внушительный, — вымолвила Мэгги, разглядывая снизу мраморный член.
— Кумир, кумир, — прошептал Джошуа. Даже в темноте я видел, что он покраснел.
— Начали, — скомандовал я и вытащил из узелка зубило.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22