Например, проблема стареющих родителей, развитие нового романа, трудности в отношениях с сестрой, с которой автор письма не общается больше года. Ну, ты меня поняла.
— Нам придется рассказать ей о том, что мы собираемся сделать, — сказала Кейси, зажав в зубах карандаш Аори.
Когда она сообщила маме о наших намерениях, та просто отвернулась к стене и плотнее закуталась в желтое одеяло Лео.
— Если ты против, дорогая, то мы прекратим это немедленно, — успокоила ее Кейси.
— Я ничего не могу, — произнесла мама, и я услышал, что она плачет. — Я не могу делать свою работу, но не хочу, чтобы она осталась невыполненной. Я не имею права потерять эту работу. Что, если Кара вдруг заболеет или у нее будет аппендицит? Когда такое случилось с Джастин, ее родителям пришлось оплачивать счета на тридцать тысяч долларов. Я не способна сосредоточиться и поэтому чувствую себя такой глупой. Я не могу думать. Начинаю думать, но в этот момент, словно поезд проносится, и я не знаю, что должна делать.
— Я тоже так себя чувствую, — проговорил я. — Все время. Мне кажется, что до меня доносятся одновременно обрывки пятидесяти разговоров, и мне становится скучно. Я просто теряюсь…
— Да, — сказала мама. — Но моя ситуация еще хуже. Такое впечатление, словно моя голова разговаривает сама с собой. Я все время слышу какие-то странные звуки. Как будто шумят трубы, как будто маленькие дети разговаривают. Аврора просит дать ей стакан молока, а я начинаю думать: что такое молоко? На это уходит не меньше минуты, представляете? Потом я хочу что-то сказать, а у меня выходит какая-то абракадабра. А если я сосредотачиваюсь, то выходит еще хужее.
Кейси и я обменялись взглядами. Что бы ни делала моя мама, как бы она себя ни чувствовала, она всегда говорила очень грамотно. Даже маленькая Аори знала разницу между «положить» и «положиться».
— Что еще тебя беспокоит? — поинтересовалась Кейси.
— Я не хочу ни о чем говорить, — устало произнесла мама. — Просто выберите пальто, в котором не будет ни слова о любви.
Мы поняли, что она имела в виду «письмо». Меня прошиб холодный пот.
Она погрузилась в сон еще до того, как мы вышли из комнаты.
Естественно, я выбрал то письмо, которое было интересно лично мне. У нас в школе иметь оружие считалось таким же обычным, как иметь машину или плейер. Губернатор как-то сказал, что в школах уже можно не ставить охранников. Лучше ввести факультативные занятия по обращению с оружием. Это означало, что миссис Эриксон могла бы запросто застрелить мою сестру во время той перепалки, когда они готовили выступление группы поддержки.
— У этого ребенка есть проблема? — спросил я Кейси.
— Я думаю, что лет через пять имя этой семьи попадет на первые полосы газет, если она не изменит отношения к этому вопросу.
— Значит, это хорошее письмо.
— Американская ассоциация педиатров считает, что хранение заряженного оружия в доме не просто опасно, а чрезвычайно опасно, потому что это… заряженное оружие.
Я не сказал Кейси, что у нас в доме тоже есть оружие, хотя я и сам об этом не знал до недавнего времени.
Однажды я просматривал содержимое ящиков отца. Там среди старых футболок я нашел пистолет. Тридцать восьмого калибра. Он был не заряжен, но я все равно до смерти испугался.
Мой отец горячо возражал против хранения в доме оружия. Он скорее бы отправился в тюрьму, чем согласился бы воевать во Вьетнаме, хотя тот факт, что он женат и занимается адвокатской деятельностью, в любом случае избавлял его от призыва. Он говорил мне, что если бы к нему на улице подошел ребенок со взрывным устройством, то он предпочел бы взлететь на воздух, чем выстрелить в ребенка. Это было еще до того, как отец увлекся йогой. Он всегда таким был. Он утверждал, что парни, которые увлекаются охотой, компенсируют этим то, что у них член короткий. Именно так он и выразился.
Я вытащил пистолет из коробки, как если бы прикоснулся к змее. Он был намного тяжелее, чем можно было предположить по его изящному виду. Я сразу понял, что пистолет ни разу не использовался. Я просмотрел все остальные ящики, но больше не нашел ничего, кроме пачки презервативов и такой штуки, по которой я понял, что мои родители иногда могли покурить «травку». Возможно, они это делали в молодости.
Но зачем отцу пистолет?
Он боялся, что окажется в ситуации, когда потребуется прибегнуть к оружию? Или он был одержим идеей, что должен спасти нас от нашествия врагов? Его мучили мысли о самоубийстве? Но если так, то почему он не прихватил его с собой? Почему взял ноутбук, но оставил при этом оружие, а?
Тогда я понял, что Лео утратил остатки разума. Я зашвырнул пистолет на самую верхнюю полку, спрятав за коробкой с выходными черными туфлями Лео, которые он обувал каждый год, когда шел на прием в мэрии. Мне едва не стало дурно при мысли о том, что Аори могла наткнуться на оружие, хотя, конечно, она была еще маленькой и ее «потолок» заканчивался на уровне груди Лео.
Я сел на пол и начал усиленно размышлять, вспоминая, как вел себя отец в день отъезда. Что он делал. О чем говорил. Все казалось вполне нормальным. То есть все вписывалось в обычное безумное поведение Лео.
В тот день мы поздно отправлялись в школу, потому, что самолет улетал только после полудня.
Лео сидел на диване с Аори на коленях. Мама была в спальне. Она отказалась выходить. Лео объяснял нам, почему должен уехать. Он рассказывал нам о людях, с которыми переписывался, восхищаясь тем, что они не так, как другие, воспринимали жизнь. Он говорил, что ему надоела эта крысиная погоня за успехом, что он хочет купить участок нетронутой земли, так чтобы неподалеку от домика непременно были ручей и луг.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129