Приятные, обходительные.
— Не знаю, просто мой отец в последнее время немного взвинчен.
— Наркотики?
— Наркотики? — Я чуть не упал со стула. Лео? И наркотики? Это был бы перебор. — Нет, он просто помешан на здоровом питании и прочей чепухе, а недавно ездил в отпуск фотографировать какую-ту ерунду. Маме все это надоело. Я тебе уже рассказывал.
— Лично я, — начал Люк, — никогда не женюсь. Думаю, что все женатые пары из двенадцати месяцев, проведенных вместе, один месяц тратят на то, чтобы ругаться. Они все одинаковые: громко или тихо, но выясняют отношения. Родители Марка Хан-та вообще не разговаривают, а мои могут ругаться из-за того, что мама считает, будто нам заказан путь в рай или еще по поводу какой-то чепухи.
— Но как у тебя появятся дети, если ты не женишься?
— Ты хочешь иметь детей? Я пожал плечами.
— Я люблю Аори.
— Нет, у меня никогда не будет детей. Я буду менять барышень, как перчатки. Дети — это ведь еще одна тема для скандалов. Наверное, главная. Один из родителей считает, что другой их портит, и пошло-поехало. Отец очень уступчивый или очень жадный. У матери несносный характер, и дети будут похожи на нее. Как со всем этим справиться?
— Знаешь, я бы хотел, чтобы они ругались из-за всего того, о чем ты говорил. Но мой отец с нами проводит время, а живет по-настоящему, только когда общается со своими чудаковатыми дружками по переписке. Я думаю, что это так несправедливо! Моя мама все делает, но он ничего не замечает.
— А Джастин сегодня у вас? — спросил меня Люк.
Люк, как и все полноценные особи мужского пола в Шебойган ла Фоллетт, был неравнодушен к Джастин, одной из подружек Каролины. Я был единственным, кто не сох по ней, подобно тому, как это бывает в ресторане, когда все без ума от какого-то блюда, — но не ты, потому что его всегда готовят на твоих глазах. Я не знал, пришла ли Джастин к нам в гости или нет. Хотя она и Кара были подругами не разлей вода и Джастин ночевала у нас или Каролина отправлялась к ней почти каждый уикенд, они только в последний момент решали, у кого остаться (обычно это зависело от того, у кого в данный момент не было дома родителей). Мы постучали в комнату сестры, но ответа не услышали.
— Давай провернем операцию ТБ, — предложил Люк.
— Люк, но дом Джастин в миле отсюда, — заметил я.
— Ну, давай же! — Упрашивая меня, Люк больно ткнул меня в ребра.
Мы направились в прачечную, где хранилась туалетная бумага. Вы, конечно, могли бы сказать, что забрасывать туалетную бумагу на деревья соседей — это глупейшее занятие. Если уж навлекать на свою голову гнев чужих и своих родителей, то ради чего-то стоящего, например из-за машины, которую ты взял без спросу. Я делал это, потому что, несмотря на свою плохую способность концентрировать внимание, я прекрасно вожу машину. Но когда ты в девятом классе, то отказаться обмотать рулонами туалетной бумаги деревья перед домом симпатичной тебе девочки или оставить свою надпись на той знаменитой рекламной вывеске, о которой я вам уже говорил, — это все равно что признать себя отморозком. Мы вытащили четыре рулона бумаги. И в этот момент на нас налетела моя мама. У нее была безобразная прическа, а на коленях — какие-то огромные повязки. Она сказала:
— Каролина, мне надо с тобой поговорить. Привет, Люк, думаю, что сегодня тебе здесь не будет интересно.
— Ты хотела сказать Гейб, — поправил ее я.
Она посмотрела так, как будто у меня обнаружили тропический вирус.
— Что?
— Ты назвала меня Каролиной.
— Неважно! Что ты собираешься сделать с этой туалетной бумагой?
— А что у тебя за повязки на коленях?
— Я упала.
— Ты упала?
— Я упала со ступенек в ресторане.
Моя мама была танцовщицей, и я знал, что она могла надеть чулок стоя, когда на ней уже было платье, — я сам это видел, когда был младше. Мне было очень сложно представить ее падающей. С другой стороны, я заметил, что в последнее время у мамы проблемы со зрением и руки иногда трясутся. Но я решил, что это ее реакция на безумные выходки папы. Но она сама была в некоторой степени виновата, потому что, кроме нее, никто уже давно не обращал внимания на его странности, на его лекции, на его занудные рассуждения.
— Тебя папа толкнул? — неожиданно спросил я.
— Мне лучше уйти, — сказал Люк.
— Подожди, — позвал я его. — Мы можем позже поговорить, мама?
Но она, похоже, уже забыла о том, что мы вообще о чем-то говорили. Она отвернулась и, ковыляя, прошла к гостиной.
— С тобой все в порядке? — окликнул ее я. Мне было трудно рассмотреть маму в темноте.
— У тебя нет сотрясения или воспаления?
— Я просто поранила колени, — ответила она. — Идите. Все нормально. Позже поговорим.
Я заглянул в комнату родителей и увидел Лео, который был укрыт едва ли не с головой своим грубым одеялом (у мамы было отдельное — пушистое, белое). Он крепко спал.
— Давай машину возьмем, — предложил я Люку.
— Скажи сразу, какие слова написать на могильной плите, — рассудительно заметил Люк.
— Но Лео спит.
— А если он проснется и заметит, что машины нет?
— Он не проснется, даже если у нас в гараже запустят космический корабль.
— А Джулиана?
— Она не в себе.
— Я двумя руками за. Вперед. Нас ждет огненная колесница. Этот вечер оказался самым прекрасным в моей жизни.
Мы проехали по улице и остановились у дома Джастин, где опутали все деревья туалетной бумагой. Но тут вышла ее мама и отругала нас. Впрочем, она понимала, что Джастин очень популярная девочка, и ее распирала материнская гордость, да и самой маме Джастин было только сорок. Она была разведена, поэтому считалась «горячей штучкой». Мама Джастин пригласила нас войти в дом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129