У меня было с собой семь тем из двадцати семи и еще двадцать оставалось.
Я ответил Магдалине все, что было со мной, и она спросила, когда же я буду отвечать остальное. И — что она не может проводить со мной столько времени индивидуально, она и так сколько потратила.
Ирка насела на нее тут же:
— Магдалина Андреевна, пожалейте его, он и так уже сколько вам ответил, ведь он же никогда не учил английского и так старается, даже ночью спит с учебником английского языка. Честное слово, я сама видела.
— Как это?!
— Ну, то есть, — Ирка поняла, — это гипербола, Магдалина Андреевна, есть такой прием в искусстве, вы меня понимаете.
— И что ты хочешь, чтобы я сделала?
— Ну… простите ему эти темы. Ведь через три дня экзамены, а он еще не начинал готовиться.
— Нет, в этот раз, Ира, ничего не получится, ты мне и в прошлый раз то же говорила.
Я сидел и молчал. У меня к Магдалине не было никаких эмоций. Я знал, что она выполняет свой долг, она не была сука и не была несука, просто так надо было. Она не задумывалась над тем, что в школе, куда не пойду я, но зашлют, мне придется преподавать русский язык и литературу, а не английский, ее это не волновало, она выполняла свой долг, свои обязанности преподавателя. А раз «так надо было», она так и делала.
— Ну, Магдалиночка Андреевна, у него сегодня день рождения, ну сделайте ему подарок, милость, любезность, как хотите назовите, — только поставьте зачет.
— У вас правда день рождения, Саша?
— Да, — кивнул я.
— Поздравляю от всего сердца, желаю счастья.
В этот раз я не кивнул, чего зря раскивываться.
— Магдалиночка Андреевна, — продолжала Ирка, — его же папа убьет, если он придет без зачета. Вы знаете, какой у него строгий папа, он сам большой ученый, профессор медицины, известный уролог. А у него одного вашего зачета только нет.
— Он правда в медицине, Ира, профессор?
— Конечно, такой строгий…
— Подождите. А у меня такое несчастье, мама тяжело больна, костное что-то, врачи сказали, будто только горное средство поможет… это смола… забыла как называется.
— Мумиё, — сказал я.
Я доставал его когда-то Натальиной дочке, у нее зубки крошились и десны слабенькие кровоточили.
— Значит, вы о нем уже слышали? Я не успел раскрыть рта.
— Конечно, — сказала Ирка.
— Говорят, его невозможно достать.
— Да о чем вы говорите, он, конечно, сможет достать, Магдалина Андреевна, он все может, вы себе не представляете, что он мне достал: «Овулен» — американские противозачаточные таблетки из самой Кремлевки.
У Магдалины так и отвалилась челюсть, когда Ирка сказала «противозачаточные». Ложный стыд сковывает наше общество, социалистическое.
— Ирочка отвлеклась, — успокоила меня Магдалина, как будто меня эти дела волновали или я их не знал. — Значит, вы вправду можете достать какие-то лекарства?
— Все! — бампкнула Ирка. — И легко.
— И мумиё тоже?
— Хоть два мумия. — Ирка уже поняла что-то. Чего не понимал я.
— Подождите, Ира. Так что, Саша?
— Да, могу, только скажите, какое вам нужно: казахстанское, владивостокское или какого другого района?
— А! — закричала победоносно Ирка. — Что я вам говорила, он все знает, даже названия. И все может!
— И вы сможете это сделать для меня, — неуверенно спросила она, — достать?
— Конечно, — ответила Ирка, — для вас все, что угодно, Магдалина Андреевна, вы же его самая любимая учительница.
(Я не выдержал и улыбнулся.)
— Ну, ты скажешь, Ира. — Магдалина смущенно перевела плечами, они были пышные, как и она вся сама — Магдалина.
— А сколько это займет времени, Саша? Ирка тут же вставила:
— Если ему не нужно будет заниматься английским и как угорелому учить ваши темы, то…
Она посмотрела на меня.
— Неделю, — сказал я.
— Ну, к английскому это не имеет отношения, Ирочка.
— Да, но он же должен быть свободен, а не занят, чтобы доставать, — настаивала Ирка, видимо, пытаясь провести в мозг Магдалины, что связь есть и прямая. Провести — и оставить там как понятие.
— А ему еще к экзаменам готовиться.
— А сколько это будет стоить, Саша… приблизительно?
— Об этом не волнуйтесь, — сказал я, — (так как летом нам еще предстоял госэкзамен по английскому языку.)
— Ну, что вы, я так не могу, это дорогой препарат.
— Раз он сказал, значит, так можно, Магдалина Андреевна, он мне таблетки тоже без денег доставал.
— Так я могу надеяться?
— Да, только какое именно?
— Я вам позвоню вечером, если вы мне можете дать свой телефон, — это было неслыханно, теперь у Ирки отвалилась челюсть и полезли на лоб глаза, — и скажу.
Я назвал ей свой телефон: 145-19-49, она спросила, когда меня удобней застать дома.
Ирка уже потирала свои тонкие руки, думая, что она нашла. Но не так все просто было.
— Магдалина Андреевна, а что насчет зачета?
— А что насчет него, Ира?
Потом они бились как «буйные» и условились на том, что десять тем она мне скосит из двадцати, а десять мне сдавать останется завтра, послезавтра и так далее.
Но Ирку это не устраивало, она разошлась и стала волноваться (публично), а когда она волнуется, это нехорошо, я помню… а потом сказала:
— Тогда, Магдалина Андреевна, я вообще отказываюсь вас считать за гуманного преподавателя и человечного человека. Он для вас стараться будет, а вы…
Это Магдалину, по-моему, и добило: она не могла пережить, что Ирка ей так сказала.
— Ну, хорошо, Ира, несмотря на твое незаслуженное оскорбление, я поставлю ему зачет, но с тем условием, что он эти десять тем, по своему выбору, ответит мне в следующем семестре, иначе я его не допущу до госэкзамена. — Где ваша зачетка? — Она посмотрела на меня.
Я бежал до самого метро. С криком. Ирка не могла догнать меня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122