— (Как будто можно было это делать вдвоем. Я совсем с ней одурел.)
— Я не хочу с ним спать!
— Хорошо, будешь спать со мной.
— Тогда согласна, — неожиданно согласилась она.
Я взял ее за худую руку и повел домой.
— Он тебе вроде добра желает, хочет, чтобы ты не курила, посмотри на свою грудь, у тебя же после каждой сигареты кашель из нее рвется, бухания.
— Да-а, а кто меня довел, что я курю не переставая, кто меня… Год назад, Господи, только год назад я даже не знала, что это такое — гинеколог; а как противно, когда он лезет туда. Ничего, Юстинову еще все воздается, все!
Она опять начала заводиться.
— Ир, успокойся сейчас же!
Мы поднялись наверх на восьмой этаж. Дверь была не захлопнута.
— Иди в ванну, будь умницей, умойся и переоденься.
Она пошла. Я не поверил, я думал, опять начнется.
Итак я сосчитал, что Иркина истерика продолжалась три с половиной часа.
— Ну, где эта идиотка? — спросил Юстинов. Он лежал в кровати и делал вид, что читает книжку Джойса, рассказы, изданные в Милане на русском языке.
— Андрюш, перестань, не трогай ее и не обращай внимания, иначе больше я ее успокаивать не буду.
— Но она хоть успокоилась? —Да.
— А что тот парень от тебя хотел?
— Какой? — Я уже и забыл.
— Когда Ирка звонила.
— А, познакомиться хотел, я ему понравился. Хотел дружить навсегда.
— А я слышал…
— А чего ж ты не спустился? — спросил я. — Коли слышал…
— Видишь ли, Саш…
И в этот момент появилась Ирка. В ночной рубашке она была тиха, мила, очаровательна.
— Я не хочу только рядом с ним ложиться, — сказала она.
Все-таки она жизненная актриса, подумал я. — Хорошо, Ир, ляжешь с моей стороны.
У Юстинова была широкая большая кровать, там могли хоть четыре человека в ряд улечься.
— Нет, ты посмотри, она еще со мной спать не хочет, — вякнул Юстинов.
— Андрюш! Успокойся! — сказал я и добавил: — Ир, ложись уже, не выводи меня.
Оказалось, что она боится спать с краю. И она легла в середине. Середина была широкая. Но она прижалась ко мне, под мое одеяло.
Я сразу же стал проваливаться в сон, в дрему сна, моментально.
Потом она выскользнула из-под одеяла, и я услышал:
— Андрюшенька, ну я же не нарочно, прости меня, я больше никогда так не буду.
Потом я слышал, что она лезла к нему под одеяло, где он лежал, по крайней мере, под моим ее уже не было.
Он ей говорил:
— Пошла вон, я не желаю с тобой разговаривать.
Потом было сопение, и они, кажется, это сделали. Несмотря на то что в кровати был я. Не то пошли в ванную, я уже не помню, я спал. И это было прекрасно.
Проснулся я утром с ощущением, как будто на мне возили самосвалы. У стены шептались, как ни в чем не бывало.
— Друзья, вы там если что делаете, то предупреждаю, я проснулся и встаю, мне в ванну хочется…
— Давай, Саш, вставай.
— Что ты, Санечка, мы ничего не делаем.
Я поскакал в ванную, но вы понимаете, что — туалет, это мое любимое место, я считаю, что оно самое необходимое в жизни человека.
Когда я вернулся назад, Ирка сидела на Юстинове и тешилась. Она резвилась.
Дорого мне эта резвость их стоила.
— Санечка, — начала Ирка кокетливо, мордаха ее была невинна, — а ты можешь нам показать какой-нибудь способ сейчас, ты мне так много рассказывал…
Я чуть не уписился снова.
— Прямо сейчас, Ир?
— А что такого, Саш, Ирка говорит, ты там какие-то книжки читал, изучал что-то. Я в этих делах не ученый, работаю по-простому, по-крестьянски.
А я догадывался…
— Да, — говорит наша ласточка, — сунул, а Ирочке потом на аборт бежать. Все просто. Очень.
После завтрака, который приготовила нам Ирка, мы поехали в Сандуновские бани, я обожал их, а он перед свадьбой хотел отпариться.
Ирка чуть опять не закатила истерику, не хотела одна оставаться, но я пообещал, что сброшу ее с балкона восьмого этажа, и потащил к балконной двери. Юстинов помогал активно, она, кажется, поверила.
А в бане Юстинов, разоткровенничавшись, рассказал мне очень много всякого, о ней, о себе и об их делах. Но, если это повторить, у вас уши отвалятся. Или завянут.
Свадьба была абсолютно неинтересна, по сравнению с тем, что было до свадьбы. Никто, конечно, не знал, чья заслуга — их женитьба.
Я когда-то читал книгу «Лирика русской свадьбы» — так эта очень непохожа.
Было немного пресновато, и все ели, чтобы наесться. Немного позже пришла бывшая поблядушка Юстинова Катя Травкина, с которой он полтора года таскался, принесла ему цветы, поцеловала в обе щеки и села рядом со мной. Ирка ее, конечно, знала, как и большая половина здесь присутствующих, но отреагировала на редкость спокойно. Травкина мне не понравилась, и позже ее забрал к себе Яша. Под конец свадьбы Юстинов сцепился и поскандалил со своим лучшим другом Литницким, с которым Ирка сидела долго на лестнице и рассказывала Сашке про свои аборты, сделанные от Юстинова.
Юстинов же собирался напиться («собственная свадьба! — такое дело редко бывает»), и ему это, кажется, удалось. Он приревновал Ирку, это было неслыханно и невиданно. Чуть не получился скандал. Каких еще будет немало!
А перед этим, в середине свадьбы, Ирка представила одного очень нежного солнечного мальчика, который с ней учился в школе, был ее вечным другом, считался очень талантливым; подразумевалось, что когда-то был (а может, и до сих пор) робко влюблен в Ирку и сейчас учился в МГИМО, в ожидании большого будущего. Ирка была очень горда, что его знает. Такого чистого. И лучистого.
Свадьба кончалась, еды было мало, питья тоже. Непонятно, кто на чем экономил. И Яша Гогия бегал или ходил в буфет наверх и приносил недостающее, покупая. За свои деньги.
Я вышел из-за стола.
В туалете на полу лежал абсолютно в сосиску пьяный тот солнечный мальчик, уже не излучаясь, соученик Ирки, из школы избранных детей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122