Влекомый двумя локомотивами, товарный состав стал со страшной скоростью носиться кругами и выписывать восьмерки; две крохотные ели упали от тряски, когда он промчался мимо, и Толстяк довольно хихикнул.
Но на этом игра не кончилась. Толстяк любил хитроумные, затейливые вещицы и с развитием технического прогресса получил в свое пользование восхитительные игрушки. Одну из них он сейчас держал в руке. Плоскую коробочку размером с портсигар, из одного угла которой торчала антенна. Он коротко взмахнул коробочкой, наставив антенну на что-то. В мансарде послышалось жужжание, басовитей, чем жужжание локомотивчиков, и из сгустившихся над стропилами теней стремительно вылетел крохотный, ярко раскрашенный самолетик, который круто пошел вниз и полетел низко над товарным составом.
– Смотрите, – сказал Толстяк.
Маленький самолет принялся бомбить маленький поезд. В нижней части фюзеляжа открылся люк, откуда выпал красный шарик, потом еще один и еще. Красные шарики ударялись в боковые стенки состава и отскакивали в сторону, только один приземлился прямо в открытый вагончик. Толстяк стрелял метко.
Он взглянул на Эрнста, ожидая похвалы.
– Браво, – сказал Эрнст.
– Иногда я использую бомбы, наполненные мукой. Эффект просто потрясающий. Но мука забивается в моторчики. Выпьете что-нибудь?
– Спасибо.
На столе появились бутылки. Эрнст налил себе бренди. Если не считать люка бомбового отсека, самолетик являлся миниатюрной копией «Фоккера-ДФИ», несущей опознавательные знаки эскадрильи Рихтгофена и раскрашенной в соответствующие цвета. Эрнст сам не понимал, почему вдруг у него болезненно сжалось сердце.
– Узнаете? – спросил Толстяк.
– Конечно.
Опознавательные знаки использовались вполне законно, не придерешься. «Фоккеры-ДФП» появились в эскадрилье в последние месяцы войны; на таком летал Толстяк. Разумеется, Эрнст тоже. К тому времени, вспомнил Эрнст, эскадрилья Рихтгофена превратилась в авиакрыло Рихтгофена, состоявшее из четырех эскадрилий. Было ли то делом рук Толстяка? Нет, такая политика проводилась повсюду, такая тактика использовалась повсеместно с целью предотвратить надвигающуюся катастрофу; однако Эрнсту всегда представлялось, что это стало первым пробным шагом Толстяка к расширению сферы своего влияния, первой ступенькой на пути к власти.
– Вот, можете тоже попробовать, – сказал Толстяк, и неизвестно откуда с жужжанием вылетел второй самолетик, на сей раз «альбатрос», который легко описал круг над бегущими по кругу поездами.
– Вот так надо пользоваться пультом.
Эрнст поставил стакан бренди на стол и взял пульт дистанционного управления. Через пару минут он вполне освоился с прибором и научился довольно ловко поднимать свой «альбатрос» круто вверх, вводить в пике, снижать по спирали и накренять на одно и на другое крыло.
– Он сделает мертвую петлю?
– Не советую. Один самолет я уже угробил таким образом. Он врезался в стропило. Они очень хрупкие, знаете ли. Их изготавливает для меня один мастер в Крейцберге. Еврей. Конечно, мне приходится присматривать за ним. Мы никогда не избавимся от евреев, они чертовски способные ребята.
Эрнст сосредоточился, стараясь усовершенствоваться в умении управлять «альбатросом». Не хватало еще сломать любимую игрушку Толстяка. Толстяк заново загрузил снарядами свой «фоккер» и теперь кружил на бреющем полете над поездами, готовясь к следующей атаке.
С полчаса Эрнст с Толстяком увлеченно бомбили макет железной дороги. Потом Толстяк небрежно спросил:
– Зачем вы хотели меня видеть?
Ненадолго все отступило: смертельная усталость, тупое безразличие, чувство нереальности существования. А теперь все вернулось.
– Я хочу уйти в отставку.
– И слышать об этом не желаю.
– Шеф…
– Просто Герман.
У Эрнста еще ни разу язык не повернулся назвать Толстяка по имени.
– Состояние моего здоровья…
– Так ложитесь в госпиталь. Ей-богу, вы выглядите как больной кролик.
– Дело не только в моем здоровье.
– В чем еще? В данных по объемам производства?
Эрнст посадил свой «альбатрос» на рельсовый путь. Толстяк не сводил с него холодного безжалостного взгляда.
– Я занимаюсь не своим делом, – сказал Эрнст.
– Разве вы забыли, что именно я выбрал вас для этой работы? – Голос звучал резко. – Я выбрал вас не потому, что считал вас особо подходящим для нее человеком, – сказал Толстяк, – хотя и не ожидал, что вы наломаете таких дров, каких, по всей видимости, наломали. Последний отчет, полученный от Мильха, просто читать невозможно. Мне пришлось отложить его в сторону на второй или третьей странице, пока мое здоровье не пострадало. С чего вдруг вам взбрело в голову увеличить количество алюминия, идущего на самолет, который и так весит вчетверо больше полностью оснащенного истребителя?
Эрнст не знал. Он смутно помнил, что подписывал какой-то документ. В министерстве и на предприятиях-поставщиках воровство приняло такие масштабы, что он понял бессмысленность всяких попыток бороться с ним, как только начал догадываться об истинном положении вещей.
– Вы можете проверить мои собственные отчеты в любое время, когда вам будет угодно, – безжизненным голосом сказал он, а потом вдруг перед мысленным взором у него возникли Золотой и Серебряный залы и награбленное добро, свезенное сюда чуть ли не со всей Европы.
– Вы глупец, – заметил Толстяк.
– Не отрицаю.
– М-м-м… Знаете, вы мне нравитесь, Эрнст. Всегда нравились. Обычный человек с обычными человеческими слабостями – как я. Очень жаль, что вы повели себя так глупо.
– Позвольте спросить, почему вы назначили меня на эту должность?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139