Потом начались занятия по строевой подготовке.
По команде «построиться» я бросилась в самый конец шеренги, надеясь, что именно там мое место; но оказалось, что мое место не там. Сержант раздраженно велел мне занять другое место в строю.
Потом он скороговоркой принялся объяснять, как следует выполнять разные команды. Разумеется, все находившиеся на учебном плацу, кроме меня, уже знали, что и как делать. Я почувствовала, как струйка пота стекает у меня по шее и ползет между лопатками под жаркой колючей гимнастеркой. Мужчины по одну и другую сторону от меня стояли совершенно неподвижно.
Пулеметная очередь слов закончилась.
– Хорошо, – обыденным тоном сказал сержант. Наступила пауза, и я почувствовала, как мужчины вокруг напряглись.
Воздух сотрясся от оглушительного рева, и все стоявшие в две шеренги курсанты летной школы, кроме меня, стали по стойке «смирно». Я приняла положение «смирно» долей секунды позже. Не шевеля головой, я скашивала глаза в сторону в попытке проверить, правильно ли я стою. Я чувствовала тяжелый взгляд сержанта.
Затем последовал ряд других команд, которые я неуклюже выполнила. Потом наступила пауза. Сержант снова поставил нас по стойке «смирно». Он прошелся взад-вперед вдоль строя, цокая каблуками по утрамбованной земле.
Мой сосед пошевелился. Еле заметное движение, вызванное слишком глубоким вдохом.
Сержант так и вскинулся. Он осыпал нас площадной бранью, буквально смешивая с грязью. Я слушала, выпучив глаза от удивления и ужаса. Я знала, что такое бывает, но даже не предполагала, что в столь чудовищной форме. Почему курсанты мирятся с этим? Вероятно, они находят в этом своего рода удовольствие.
Он остановился прямо напротив меня. Нет, мне не следовало отвлекаться на посторонние мысли, даже на мгновение.
Несколько секунд сержант молчал. Он стоял всего в нескольких дюймах от меня, перекатываясь с носка на пятку. Исходящие от него волны энергии, животной силы, с трудом сдерживаемой ярости нагоняли смертный ужас. Я стояла вытянувшись в струнку, вскинув подбородок и глядя прямо перед собой – то есть упираясь взглядом в идеальный узел его галстука.
Не сделав предупреждающего вдоха, с ошеломившей меня яростью он проревел:
– А это еще что такое, матерь божья?
Всеобщий страх, но с оттенком удовольствия.
– Что это такое, спрашивается? Мужчина пли женщина – или дикий кошмар?
Он отступил назад и рявкнул:
– Вы! Кем бы вы ни были! Шаг вперед!
Я шагнула вперед.
– Не-е-ет! – проорал он. – Я сказал не «кокетливый неуверенный шажок вперед на цыпочках». Шаг вперед.
Я снова шагнула вперед, быстро и четко, и застыла в положении «смирно». Он осмотрел меня с одной и другой стороны: ни одна деталь моего позорного одеяния не ускользнула от его взгляда, ни одно подрагивание моего лица.
– Помоги нам, боже, – сказал сержант.
Он поднял глаза на курсантов, стоявших в две шеренги позади меня, и еле слышные смешки прекратились.
– Имя! – рявкнул он.
– Курсант авиашколы Курц. – Я постаралась произнести это быстро и отчетливо, как нас учили.
Сержант поморщился. Его лицо приняло недоуменное выражение. Он приставил ладонь к уху.
– Что это было? – спросил он. – Какой забавный звук. Мне послышался мышиный писк. – Он широко разинул рот и проревел: – Мне послышался мышиный писк!
Окна ближайшего здания задребезжали. На долю секунды я закрыла глаза. Я ничего не могла поделать: ужас владел мной.
Сержант только этого и ждал.
– Боже правый, оно собирается вздремнуть!
Он еще несколько секунд сверлил меня взглядом. Потом снова рявкнул:
– Имя!
– Курсант авиашколы Курц. – На сей раз у меня получилось громче.
Сержант уставился в землю в явном отчаянии. Потом возвел взор к небу.
– Как следует отвечать унтер-офицеру? – громогласно обратился он к небесам. – Неужели так: «Курсант авиашколы Курц»? – нарочито жеманным тонким голосом прогнусавил он. – На что это вообще похоже: «Курсант авиашколы Курц»? – Последние слова он произнес в той же манере. – Нет! Так не пойдет! Отвечать унтер-офицеру надлежит следующим образом: «Курсант авиашколы Курц!» – Он выпалил фразу так быстро, так отрывисто, так немилосердно коверкая слова, что они с трудом различались.
Сержант круто повернулся и выбрал взглядом первого попавшегося человека во втором ряду.
– Имя!
– Курсант авиашколы Раушенберг! – Пулеметная очередь слогов.
– Вы! Имя!
– Курсант авиашколы Фукс!
– Вы! Имя!
– Курсант авиашколы Шубер!
– Хорошо. – Он повернулся ко мне. – То, что вы сейчас слышали, не дает полного представления о том, как следует отвечать унтер-офицеру; это лишь первая робкая попытка отвечать унтер-офицеру должным образом.
Он приказал мне стать обратно в строй и пролаял:
– Четвертый отряд курсантов, напра-во!
Они повернулись быстро, слишком быстро. Я опять поймала на себе испепеляющий взгляд сержанта.
Он гонял нас беспощадно. В течение часа мы маршировали, поворачивали налево-направо, ломали строй и снова становились в строй, вытягивались в стойке «смирно» – и в течение часа я делала все из рук вон плохо, постоянно становилась не на свое место в строю, спотыкалась и хотела умереть под пристальным свирепым взглядом этого демонического человека. Наконец он отпустил нас. Почти всех. Меня он не отпустил. Он заставил меня стоять по стойке «смирно», покуда расхаживал взад-вперед, явно пытаясь решить, что же со мной делать. Похоже, я представляла собой самую ужасную проблему из всех, с какими ему приходилось сталкиваться в ходе его профессиональной деятельности.
Через несколько минут он сказал:
– Всю следующую неделю вы будете ежедневно заниматься строевой подготовкой дополнительно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139