Он вытащил из кармана список и громко зачитал имена. Мое стояло последним. Когда я откликнулась, он свернул и убрал список обратно в карман.
– Я не восторге от присутствия в группе девушки, – сказал он, и, как всегда, я задохнулась при слове «девушка», словно меня окатили холодной водой, словно дали незаслуженную пощечину. – К сожалению, правила не запрещают вам летать. Но я не собираюсь давать вам никаких поблажек. К вам будут предъявляться такие же требования, как ко всем остальным.
Я сказала, что именно этого я и хочу.
Он смерил меня тяжелым взглядом, а потом круто развернулся и направился к ангару.
Ну почему все так? Однако все именно так, а не иначе.
Мы входим с открытого поля в узкие ворота, в проеме которых словно спрессован ответ на единственный вопрос: кем ты являешься. Вопрос двоякий и элементарный; для ответа на него достаточно одного слова, и только два слова имеются в твоем распоряжении. Да – нет; свет – тьма. Так устроен мир.
Этого вопроса не избежать.
Через эти ворота надо пройти.
Как только вы прошли, вы раз и навсегда получаете жесткое определение. Вот кем вы являетесь – до конца своих дней, до скончания времен. Все ваши характерные черты, все качества, все ваши возможности самореализации, все ваши отношения со старшими, с обществом и Богом обусловливаются ответом, который дал вам мозг на идиотский вопрос о вашей половой принадлежности. В свое время я находила способы игнорировать этот идиотский вопрос, и в конце концов меня оставили в покое.
Но тогда я была слишком молода, чтобы протестовать осознанно. Я не представляла, как я могу отрицать нечто, для всех очевидное, пусть я совершенно не ощущала себя тем, кем казалась. Я не сомневалась, что я не такая, как все нормальные люди. Но одновременно я гордилась. Я не собиралась изменять себе.
И все же вы живете в обществе. И вам приходится лгать обществу, если оно не желает знать правду. Лгать умолчанием и двусмысленностями, смиряясь с невыносимым, хитря и лукавя… можно ли осознать момент, когда себя предаешь?
Когда не предаешь, знаешь это точно. Однако порой стоишь на самой грани предательства.
Мы вытолкали учебный планер из ангара. Я в первый раз видела планер так близко. Замирая от любопытства, я положила ладонь на тупой нос машины. Нагретый лучами летнего солнца.
Я завороженно разглядывала рабочие части планера: тросы; шарниры и тяги, регулирующие элероны; руль высоты и руль направления. Я обратила внимание на деревянное бесстоечное шасси, расположенное под брюхом машины и принимавшее на себя удар при приземлении; оно казалось хрупким, но на самом деле было вполне прочным. В открытой кабине я увидела еще несколько тросов, которые тянулись назад и крепились к фюзеляжу, примитивное кресло и деревянную приборную доску с тремя циферблатами.
Не особо сложная машина. Но ока летала.
Она пахла маслом, пылью, резиной. Запах мастерской. Запах полета.
Мы полетели только на следующее утро. И держались над самой землей.
Наш тренировочный планер не имел двойного управления. Такое новшество еще не появилось в кругах планеристов, а если и появилось, то не дошло до моего клуба. Когда за твоей спиной не сидит инструктор, тебе приходится осваивать управление машиной еще до первого полета. Ты начинаешь со скольжения на брюхе вниз по склону холма и заканчиваешь прыжком через овраг. Перед тобой ставится задача с помощью рычага управления держать крылья горизонтально и препятствовать любому крену с помощью педали руля.
На третий день нам позволили немного отжать вперед рычаг управления на ходу. Тогда поднимался нос. И тогда я наконец почувствовала это: долгожданный восторг полета, счастье парения в воздухе.
Всю вторую неделю занятий мы прыгали по летному полю, а на третью неделю начали летать по-настоящему. Погода стояла отличная, и мы поднимались в небо ежедневно. Дома я каждый вечер торопливо поглощала ужин, неслась наверх и, используя дедушкин альпеншток вместо рычага управления, упражнялась в пилотировании своей кровати. Я уже знала все, что писал инструктор на классной доске, и гораздо больше. Я знала назубок все книги по планеризму.
Я была способным учеником. Инструктору это не нравилось, но он ничего не мог поделать. Я, по крайней мере, ни в чем не уступала своим одногруппникам; я обладала природным чувством равновесия, схватывала все на лету и никогда не жаловалась на тяжкую необходимость затаскивать планер обратно на вершину холма. Если бы своими успехами я снискала благосклонность инструктора, враждебность других учеников усилилась бы; но все видели, что отношение ко мне остается прежним. Уже через несколько дней все смирились с моим присутствием в группе. Парень с крысиными глазками попытался прибегнуть к сарказму, но не нашел поддержки. И все же между нами оставалась некая черта, которую я не могла переступить.
Наступил день первого экзамена. Ученики редко сдавали его с первой попытки. В качестве судьи к нам прибыл руководитель соседнего планерного клуба.
Я шла пятой. До меня никто не выдержал экзамена. Я залезла в кабину, села в кресло, и рычаг управления скользнул в мою руку, словно продолжая давно начатый разговор.
Я описала безупречный круг в воздухе и легко приземлилась именно там, где хотела. Такое иногда случается.
Мне не нужно было видеть лицо судьи или бело-голубой флажок в его руке. Я вылезла из кабины в звенящей тишине, хрупкой как стекло.
К тому времени Эрнст снова встретился с Толстяком.
При встрече Толстяк дружелюбно потряс Эрнсту руку, потрепал по плечу и угостил бокалом шампанского.
Это казалось удивительным, поскольку в последний раз, когда они виделись, Эрнст как председатель Общества ветеранов имени фон Рихтгофена выступал за исключение из рядов оного Толстяка, который приписал себе все не отмеченные в журналах победы в воздушных боях, одержанные членами эскадрильи, не притязавшими на лавры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139