— Кучи. Какова цена сегодня?Она дотронулась губами моей шеи, но это не был поцелуй.— Если я отдам тебе взамен всю свою любовь, ты скажешь мне?— Да. Всю подноготную. Чуть позже, — уверил я ее. Но она не услышала меня, продолжив скольжение по своей хозяйской дорожке, покрытой мхом.Я считаю, что Дидо — самый нещепетильный человек из всех, кого я знаю, я не имею в виду деньги. Я имею в виду, что она думает, что все в этой жизни — сделка. Например, когда она ходила по подростковому гетто, собирая материал для своих статей, она дала всем деткам понять, что хочет купить тинэйджеров, словно билеты в цирк по заказу. И когда она смотрит на тебя, — а она всегда рада тебя видеть — ее глаза говорят, что она знает, сколько ты стоишь. Ей где-то между 38-ю и 58, и эта квартира в районе красных огней Найтсбриджа стоит чуть больше, чем она получает за свою колонку, так что в запасе есть еще какой-то источник доходов. Половой маятник, раз уж зашел разговор, не отклоняется в какие-либо стороны, и никто не был замечен слоняющимся по ее пентхаусу, хотя поговаривают, что у нее есть какие-то фавориты, и иногда индустриальные папаши с Севера вселяются к ней ненадолго, чтобы осмотреться.Я глазел на помещение, где проходил аукцион, чтобы понять, каких покупателей она собрала. Не знаю, получится ли у меня точно передать свои соображения, но все люди производили впечатление хорошо вскормленных и хорошо одетых людей, но на чьи-то чужие деньги. Забавно — всегда можно сказать, у кого свои собственные бабки, а у кого — нет. Также можно отличить по-настоящему сексуальных мальчиков и девочек, я имею в виду серьезных умельцев, от всех остальных, — по спокойности, целеустремленности, расслабленности, все они обладают этими качествами.Подошел Хоплайт. На нем было много предметов одежды в стиле Белафонте, словно-только-что-из-зарослей-тростника (или из костюмерной), слишком открытых воротников, конусообразных манжет, все в светлых тонах, за исключением нескольких мазков туши, придававшим его глазам меланхолию и скрытый смысл. Он ущипнул меня за руку и сказал мне со вздохом, полным агонии:— Смотри, вон парень из Небраски.Я увидел в крытой аллее беседующее, совершенно обычное изделие из США — свежее, умытое и выскобленное, каких там штампуют миллионами.— Хорошенький, — сказал я Хоплайту.— Хорошенький! О мой Бог!— Ну, тогда динамичный.— Уже чуть получше.— Вы что, уезжаете вдвоем?Хоплайт схватил меня за руку, посмотрел апатично на парня из Небраски, потом на меня и сказал:— Это отвратительно, знаешь. Он так дружелюбен и весел по отношению ко мне, а иногда даже ухмыляется и ерошит мои волосы!— Ужасно. Я сочувствую тебе.— Пожалей меня! Ах, бедный я, бедный я!— Ах, бедный ты, ладно. Где спрятана вся выпивка?— Нигде. Сам разберись с буфетом, вот и все.Я догнал юного Хоплайта, выделявшегося из толпы со своим хорошо сложенным хвостом.— Ага, ты мне напомнил, — сказал я Хопу. — Зови-Меня-Приятелем хочет снять про тебя передачу, — и я рассказал ему о проекте Несчастные Любовники. Хоплайт, конечно же, выглядел недоверчиво.— Конечно, ты знаешь, что я хотел бы увидеть свое лицо между рекламными блоками, — сказал он мне, — и естественно, я с радостью появлюсь перед нацией и расскажу ей все про Небраску. Но действительно ли ты думаешь, что общественность созрела для чего-то столь наглого?— Можешь сказать, что вас связывает глубокая и крепкая дружба.— Ну что же, в чем-то, конечно, так оно и есть.— Тогда я поговорю с З. — М. — П.— А я с — Адонисом.Я остался один, потягивая тоник, но ко мне пристала одна из тех девушек, что вы всегда встречаете на вечеринках, и она начала разговор.— Привет, незнакомец.— Хай.— Как тебя звать?— А тебя?— Сначала ты.— Дэвид Копперфильд.Она взвизгнула.— А меня — Малютка Нелл.— Вот видишь!— Чем ты занимаешься?— Только по субботам.— Противный. Я имею в виду твою работу.— Фотография.— Для Дидо?— Нет, я сам по себе.— Что, много ветряных мельниц, на которые можно положиться?— Так точно.— В каком районе ты живешь?— В том же, в котором и сплю.— Нет, серьезно.При этом они всегда смотрят на тебя взглядом, говорящим «Но я ведь заинтересована в тебе».— Около у. 10.— О, это необычно.— Не для тех, кто живет в у. 10.Здесь, столкнувшись с небольшой мыслью, ее мозг порозовел.— Всех здесь знаешь?— Всех, кроме тебя.— Но ты же знаешь меня. Я — Малютка Нелл.Понимаете, что я имел в виду? Честно говоря, вот во что выливаются все эти вечеринки. Все веселье кончается за входной дверью.Некоторые начали танцевать, но я не хотел к ним присоединяться, потому что, либо они делали эту бальную штуку с «раз — два, раз — два» и были похожи на билетерш на их ежегодном собрании, либо, когда они танцевали джайв, они вели себя как сумасшедшие, словно физкультурный парад людей с коликами. Необязательно так изнурять себя, ибо джайв — это когда извиваются всем телом, а не руками и ногами. Надо сказать, что несколько цыпочек пытались втянуть в это и меня, но я попросил прощения и пошел в аллею. Там я сделал несколько снимков своим Роллейфлексом, чтобы держать себя в форме.— Я бы хотел иметь несколько их этих снимков, если они выйдут удачно, — сказал джентльмен, стоящий позади меня.Этот тип, одетый в костюм из Бирмингема, был единственным исключением из того, что я сказал раньше, т. е. что все, включая и меня, были кучкой паразитов и сутенеров: я хочу сказать, что выглядел так, будто полагался только на себя — ну, знаете, состоятельный и не тратящий все моментально. Оказалось, что так оно и было, ибо он сказал мне, что он бизнесмен, владелец автозавода, и, поверьте, я получил настоящий кайф от знакомства с ним, потому что, на самом деле, никогда не встречал раньше бизнесменов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71