может быть, и мне следовало бы поступить как он, думаю я, надо было принести брошюру о Финляндии в дар городу Осло в обмен на укромное жилье где-нибудь повыше в горах, куда не поднимается вода, и тогда коммуна могла бы после моей смерти создать парк моей брошюры, семейный парк, где можно и отдохнуть, и купить сосисок, и покормить уточек и всякое такое, и вот я уже бегу бок о бок с Финляндией, и Финляндия с удивлением поглядывает на меня, словно не ожидала, что я могу так быстро бегать, но я могу бегать страшно быстро, думаю я, и вот опять поворот, и вдруг бежать стало легко, дыхание, ритм — все пришло в норму, и тут я делаю рывок, хотя еще не добежал /ю подъема, потому что мне кажется, что я способен еще на один рывок, когда мы добежим до подъема, я могу сделать столько рывков, сколько потребуется, это почти как в компьютерных мотоциклетных гонках, я набрал скорость и бегу быстрее воды, и вдруг наступает полная тишина, и я оставляю Финляндию позади, и потом еще одного бегуна, у которого на спине написано «Норцинк», а этот «Норцинк», который производит цинк и фторид алюминия в Вестланне, как я читал на мокрой бумаге, совсем недавно был куплен финской компанией, так что я оставил позади все финское, и это вызывает у меня очень приятное чувство, как будто я вернулся домой; наконец-то я дома, думаю я, а ведь я уже решил, что никакого дома больше нет, и вот я дома, и я захожу в мой дом и закрываю за собой дверь, и вокруг полная тишина, и я завариваю себе чашку крепкого чая, и сажусь на диван, и смотрю в окно, и засыпаю как убитый, и мне снится, что я возвращаю назад свою долю власти, которой владеют СМИ, совершается особая церемония, во время которой я передаю власть следующему, кому она больше нужна, потому что я вернулся наконец домой и мне больше не нужна никакая власть, потому что зачем власть человеку, когда он у себя дома, думаю я во сне, и тут просыпаюсь оттого, что я бегу эстафету и мне надо помочиться, и уж теперь дело дошло до серьезного, идет война, тут все всерьез, и чертовы финны все еще позади, и передо мной стоит задачка, которую надо как-то решить; тут все дело в расчете, думаю я, надо рассчитать, успею ли я и помочиться, и одновременно победить Финляндию, но докончить расчет я не успеваю, потому что внизу живота у меня происходит взрыв и наружу потоком вырывается вода; следующее, что я успеваю осознать, — это как я стою посреди фонтана, метрах в сорока или пятидесяти от трассы пробега, я стою посреди большого фонтана — творения Вигеланда, над которым шестеро могучих бронзовых мужчин вздымают что-то вроде тарелки, тарелка, возможно, должна символизировать земной шар, поди разбери, что это такое, и вокруг них изливаются потоки воды, они держат поток, они, так сказать, поддерживают его наверху, а я стою в фонтане и мочусь с такой силой, что только брызги летят, я и сам — фонтан, и бешено фонтанирую, и при этом хохочу безумным смехом, и моча плещется во все стороны на взрослых и детей, тут ее на всех хватит, и она плещет на странные вигеландовские рельефы младенцев, подброшенных вверх лошадиным копытом, и скелетов, и рыбаков, и толстозадых дам, и откуда он все это взял, спрашивается, голубчик наш Вигеланд, он же был просто болен, болен головой, поток свел его с ума так же, как он сводит с ума и меня, потому что, коли вода начала подниматься, наше дело против нее пропащее, и вот я превратился в фонтан, фонтан из мочи, и мочиться — это же такой восторг, я как-то вдруг по-новому на это взглянул, я, кажется, совсем иначе начинаю относиться к этому процессу, похоже, я начну пить мочу, как китайцы, — сумасшедший, конечно, народ, но мне пора бежать дальше, потому что, выпустив из себя на волю мочу, я почувствовал необычайный прилив сил, я выскакиваю из фонтана и вылетаю на беговую трассу, я вижу Финляндию и «Норцинк» далеко впереди, но я несусь со страшной скоростью, с такой скоростью, что деревья и люди теряют свой древесный и людской облик, сливаясь в цветные полосы, в которых мозг уже ничего не в состоянии различить, несмотря на то что я, как уже говорилось, использую мощность своего мозга в гораздо большем объеме, чем другие, вот как быстро я мчусь, я же бегу сегодня за «Сокола», я бегу за команду «Сокол», но немножечко, признаться, и за себя тоже, мне же и за себя надо как-то постоять, отомстить за свои неудачи, так что я вовсе не холодная беговая машина, как я думал, а горячий и одинокий человек, который бежит, спасая свою жизнь, и в этот миг я сворачиваю налево, через мост, и вот наконец тот самый подъем, я делаю рывок, у меня в запасе еще много сил для рывка, так что я рванул вперед и вот уже обогнал Финляндию, а про «Норцинк» вообще говорить нечего, и ни тот ни другой из соперников ничем на это не могут ответить, да и что бы они могли мне сказать, разве что по-фински, и я их все равно не пойму, так что они молчат в тряпочку и не дают ответа, и, решив, что им нечем ответить, я оборачиваюсь к Финляндии и говорю: может, ты заткнешься теперь и помолчишь минуточку? И затем я их оставляю позади уже окончательно, и теперь я — самый сильный, моя взяла, а не Финляндия, роли переменились, это классический вариант, это сюжет для кино, и моя взяла, потому что в тот самый момент, как Финляндия уже решила, что оставила меня в хвосте, я рванулся вперед, и вышло, что моя взяла, ибо таковы правила, можешь спросить кого угодно, именно так и должно быть по всем правилам везде, где есть правила, а это значит, что более или менее во всем мире.Я выбегаю на улицу Нобельсгате в одиноком величии; разумеется, я не абсолютный лидер забега, но я лидер в отношении финнов, и наше соревнование превратилось в жестокий поединок между Серебряной Стрелой и «Соколом» с одной стороны, и белым человеком, представленным финнами, — с другой;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74