«Эге! Что-то тут уж очень попахивает неконтролируемым течением и изменениями!» Так что пускай лучше читатель обратит внимание на вторую часть, где говорится о приветливом и гостеприимном народе, который хорошо относится к норвежцам, тут он прочтет и подумает: «Ура! Это звучит заманчиво, это как раз то, что нужно мне и моей семье!» Самое главное выбрать правильные слова. Как брошюрист я обладаю огромной властью. Частица той власти, которой обладают СМИ, принадлежит и мне. В состав СМИ входит много всяких вещей, и одна из них — брошюры, таким образом, и мне перепадает просочившаяся сверху малая толика власти. У СМИ власти хватит на всех, кто работает в этой области. Власти у них предостаточно, иной раз даже с избытком. Я работаю, в общем, как и все сотрудники СМИ. Я произвожу отбор, принимаю решение за других людей. Я навожу порядок в хаосе обрывочной порой информационной мешанины и выдаю сухой остаток в виде связного рассказа, приятного и доступного для восприятия. В данный момент я работаю над рассказом о Финляндии, и тут, главное, не слишком подчеркивать, как много там воды; здесь у нас вода у большинства вызывает неприятное ощущение, потому что воду ведь нельзя остановить: не изменяясь сама, она несет с собой изменения, как время, — вода и время. Да ну их ко всем чертям, в конце концов! А упомянуть все-таки придется, по крайней мере воду уж точно; говорить о времени в связи с Финляндией не обязательно, а вот о воде придется упомянуть — так, между прочим. Я и упомянул невзначай, сказано — и ладно, через минуту можно забыть. Главное, чтобы именно здесь избежать упоминания о фильме «Водный мир». Другой, легкомысленный и неосмотрительный брошюрист позволил бы себе на моем месте блеснуть остроумием за счет Финляндии и назвал бы Финляндию водным миром Скандинавии, и это послужило бы толчком к возникновению неконтролируемой цепочки ассоциаций огромной разрушительной силы, образов Судного дня, Всемирного потопа, когда вся земля залита водой и нигде не осталось уже ни клочка суши, кроме, может быть, одного мифического островка, который находится неведомо где, и это место знает только один мальчик — или, кажется, это была девочка, — и после этого, вы думаете, норвежцы потянутся в Финляндию? Да ни за что! Так что пускай эти финны из посольства радуются, что остановили свой выбор на мне, а не на том, другом брошюрщике, этому молодчику только дан позубоскалить, а сам дальше своего носа не видит. А Кевин Костнер в снаряжении от фирмы «Одд Нердрум» плавает по морям в поисках суши, а кругом все вода и вода, и ощущение клаустрофобии, безобразного хаоса, и ничего не остается, как отбросить все старое и знакомое и открыться навстречу новизне, в которой нет смысла; все надежное кануло в небытие, и впереди ничего, кроме смерти от утопления. И это, по-вашему, хороший отдых? Это вы предлагаете в качестве полноценного отпуска изнуренному работой норвежцу, который хочет набраться сил после того, как целый год трудился без передышки, потому что надо зарабатывать деньги, надо ведь и кредит выплачивать и налоги, надо покупать еду и платить за детский сад, деньги нужны на посудомоечную машину и на камбалу, норвежцу подавай камбалу и газету по утрам, хоть мокрую как тряпка, а все равно надо газету, так что брошюрка должна быть что надо, не то, что называется arty-farty, — я, правда, не очень понимаю, что значит arty-farty, хотя часто слышал такое выражение: думаю, что это значит «претенциозный», «необычный», не для широкой публики, а для тех, кто считает себя чем-то особенным; только в Норвегии этим не стоит хвастаться, потому что, если ты считаешь себя чем-то особенным, ты уже представляешь собой опасность, ты растекаешься, не укладываешься ни в какую форму, и тогда люди надевают непромокаемую одежду, чаще всего марки «Хелли Хансен», но иногда и что-нибудь другое, ставшее более или менее привычным в последние годы.Что-то я, кажется, отклонился от четкого плана. Работа над брошюрой продвигается не самым лучшим образом. Я работаю по принципу свободного полета фантазии. Пишу то, что приходит в голову. Вообще-то я могу работать гораздо профессиональнее, но сейчас что-то мешает мне развернуться. Никак не пойму, что тут не так. Может быть, все дело в машине. В том, что она не на месте. Я не люблю, когда мои вещи не там, где им полагается быть. А моя машина как раз стоит не там, где должна бы стоять. Моя машина находится в Согне на штрафной площадке. Улица Согневейен, 90. Проверено по телефонному справочнику. Я люблю, чтобы мои вещи стояли там, где им положено стоять, тогда я чувствую, что все на своих местах, а не где попало, беспорядок похож на поток, в котором все смешалось. Как видно, нужно забрать машину. Пока машина не будет на месте, мне не упорядочить сном мысли, а пока мысли в беспорядке, может произойти все, что угодно, потому что все ассоциации окалываются для меня как бы равноценными. Вот сейчас мне, например, вдруг запало в голову, что надо вставить в брошюру что-то про пташек. Сейчас же. Безотлагательно. Я должен написать что-то о пташках. Мы, норвежцы, очень любим пташек, — вертится у меня в голове. Это просится и брошюру как непреложный факт, неопровержимый, точно скала. Все норвежцы, живущие в собственных домах, подкармливают птичек, насыпают им семечки и другие лакомства. То же самое делают многие из тех, кто живет в квартирах. Они вывешивают на деревьях за окном пластиковые сеточки с шариками птичьего угощения, я и сам так делаю, я первый готов подтвердить, что тоже так делаю. Это же маленькое чудо! Я каждый раз заново испытываю это ощущение. Вот я живу в центре Осло, в самом грязном и шумном месте, какое только можно найти в Норвегии, в ближайшей лавочке я покупаю порцию птичьей еды, во всех норвежских продовольственных магазинах продаются разнообразные сорта птичьей еды… Птичьей еды?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74