А Джек все испортил. Понимаю, это трудно признать, но со временем все заживет.— Заживет?— Конечно!— Тогда почему сейчас я сама не своя?— Потому что тебе кажется, что ты по нему скучаешь. Но на самом деле ты всего лишь скучаешь по тому, что с ним было связано — серьезные отношения и все такое.— А-а, — невнятно тяну я. Такое чувство, что она доказала мне теорему, а я ни черта не поняла. Хел становится жуткой занудой, когда начинает учить уму-разуму. И, судя по всему, это надолго.Хел встает, подает мне руку и тянет меня вверх.— Ты что? — пытаюсь сопротивляться я.Она тащит меня в ванную, включает свет, складывает руки на груди и кивает в сторону зеркала:— Взгляни-ка, на кого ты стала похожа. Только не на себя, это точно. Вид такой, будто меня сквозь кусты волокли. Глаза опухшие, а на подбородке прыщ размером с Манчестер.— Хел, это глупо. — Нет.Я раздраженно смотрю на нее в зеркало.— Чего ты от меня хочешь?— Знакомьтесь, Эми Кросби. Девушка, которая обожает, когда на нее плюют с высокой башни, только потому, что боится остаться одна. Она готова встречаться с парнем, который ей врет, изменяет, который не хочет признаваться ей в любви. Который повез ее в отпуск и чуть не убил, прежде чем решился рассказать о своих шалостях.— Перестань! — Во мне закипает злость. — Я его бросила, не забыла?Хел кривит лицо.— Именно.Я вспоминаю свой отпуск, но Джек украл у меня все хорошие воспоминания. То, что он сделал, полностью перечеркнуло самую лучшую неделю моей жизни. Влюбленная дура. Мне и в голову не приходило, что у него в руках бомба. Взорвавшись, она раскидала нас в разные стороны. Теперь я понимаю, о чем говорит Хел.— Ты права.— Он тебя не заслуживает.Я вздыхаю и согласно киваю:— Не заслуживает.Хел меня крепко обнимает, и мы возвращаемся в гостиную. Она подбирает коробки и складывает их в пакет.— Так, на этом и закончим. И смотри у меня, чтобы я тебя больше в слезах не видела. — Потом идет к музыкальному центру и ставит диск. — Вот, специально для тебя. — Выкручивает звук на максимум и начинает петь, кривляясь, как Том Джонс.Хел знает, что рассказ об ужасах любви произвел на меня впечатление, но для пущего эффекта заставляет принять и главное лекарство: она вынуждает меня смеяться.Разве можно ее не любить! Хел запрыгивает на диван и тащит меня за собой. Мы дружно визжим под Глорию Гейнер и извиваемся, пытаясь изобразить на диване подтанцовку.Мы грозим друг другу пальцами и так громко поем «Я выживу», что я не сразу слышу звонок. Спрыгиваю с кровати и делаю звук тише. Фу-у, даже вспотела.— Ты слышала звонок? — спрашиваю я, ринувшись к домофону.— Не-а.Я громко кричу в домофон, но никто не откликается, поэтому я бегу к входной двери, распахиваю ее, выглядываю на улицу. Никого нет. И тут замечаю на коврике письмо.Поднимаю его. Сердце бешено колотится.— Что там? — спрашивает Хел, когда я возвращаюсь в гостиную, и выключает музыку. В квартире воцаряется нестерпимая тишина.— Письмо… от Джека.Перевожу взгляд на нее, потом снова на письмо.Руки дрожат.Только у меня все наладилось, так нет же, опять он тут как тут.— Он тебе его сам отдал? — спрашивает она.— Нет. На коврике лежало.Хел подходит ко мне, и мы рассматриваем конверт. На лицевой стороне зелеными чернилами рукой Джека написано: «Э. Кросби. Квартира на верхнем этаже».Э. Кросби.Не Эми Кросби.Или просто Эми.Хоть бы марку нарисовал.Э. Кросби — может быть, это означает «эта… как ее… Кросби».Даже из банка мне присылают письма с инициалами Э. Л. — Эми Лорен. (Когда я родилась, папа с ума сходил по Лорен Баколл.)Сверлю письмо взглядом, пытаясь угадать его содержание. Переворачиваю конверт. На обратной стороне ничего нет. Ничего. Нюхаю бумагу — ни малейшего намека на запах лосьона.Мужчиной не пахнет.— Ты его читать будешь? — спрашивает Хел.— Не знаю.Я действительно не знаю. Не уверена, что смогу вынести то, что там написано. Вдруг мне станет еще хуже? Я не смогу пережить, если Джек написал, что одобряет мое решение. И что он продолжает встречаться с Салли. И грязных подробностей знать не хочу. И вообще не хочу, чтобы мне о нем что-то напоминало.Хел касается моей руки:— Подумай хорошо. Могут ли его слова облегчить твои страдания?Да, его слова могли бы смягчить мою боль, но вряд ли в письме написано: «Милая Эми, все это неправда. Между мной и Салли никогда ничего не было… просто неудачно пошутил».И даже если бы и так, мне уже слишком многое пришлось из-за него пережить. Теперь могла бы только подумать, что он полный придурок.— Нет, — решительно говорю я. — Если он хочет мне что-то сказать, пусть скажет прямо в лицо.Я сознательно упускаю из виду тот факт, что до сих пор не дала ему ни единого шанса высказаться лично. Ну и что, это мелочи.И суть от того не меняется.— Вот и славно, — Хел потирает руки. — Пора с ним покончить. Устроим сеанс экзорсизма. За мной. И прихвати пиво. Будешь мне ассистировать. — Она выхватывает письмо у меня из рук и направляется на кухню. Подойдя к раковине, Хел натягивает резиновые перчатки. — Кастрюлю! — командует она с уверенностью хирурга.Я молча снимаю с крючка кастрюлю и подаю ей. Она не смотрит на меня.Звучит еще один зычный приказ.— Бензин!Она берет с полки для специй бутылочку, которую я держу там для заправки зажигалок, и я начинаю смеяться. Хел кидает в кастрюлю письмо, искоса смотрит на меня — глаза хитрющие.Я киваю.— Спички!Я подаю ей коробку спичек. Как будто мы — Тельма и Луиза. Хел зажигает спичку и легким движением руки отправляет ее в кастрюлю. Письмо Джека вспыхивает ярким пламенем. Мы отскакиваем назад.— Теперь он ушел из твоей жизни навсегда! — объявляет Хел. Она берет бутылку пива и салютует:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90