И официантка в красной шапочке станции объявляет. Трудно будет ругать такой роскошный кабак.
– Напишем, что вход слишком уж платный, а выпить нечего! – сурово сказал Лесин, и мы шагнули внутрь.
Кабак, на наш вкус, чересчур напоминал метро. Человек пять или шесть стояли в очередь за проездными. Другие проходили через турникеты и спускались по эскалатору куда-то вниз (да-да, в этом кабаке и эскалатор был совсем как настоящий!)
Мы поглядели по сторонам: самая обычная станция метро, все, как положено, бомжи сидят, спит бездомная собака, слева ларёк с какой-то чепухой, справа – обменник.
– Доллар падает! – заметила жадная Лукас и схватилась за сердце, – Пока мы с работы ехали, на три рубля подешевел! А я говорила – давай обменяем неправедно нажитые миллиарды и миллионы. А ты – «В рабочем порядке, в рабочем порядке!» Вот и дождался! Скоро придёт твой рабочий порядок, недолго осталось ждать, и мы без штанов останемся!
Нам как раз сегодня один мальчик приходил взятку давать. Вернее, он её нёс в совсем другой отдел, но заблудился, попал к нам. Выпил, разговорились мы, и он душой оттаял, решил не заказывать клеветническую статью про конкурента своего папы, а просто отдать принесённые деньги нам, за то, что мы такие приятные люди. Мы, понятно, не отказывались.
– Лёгкие деньги, – махнул рукой Лесин, – Легко пришли, легко ушли. Сейчас поменяем сотню и выпьем в этом буржуйском кабаке.
Встали мы в очередь. За нами пристроились два деловых студента, явно не посещавших свой ВУЗ с первого сентября, и хорошо, если этого года. Но выглядели они как типичные студенты, поэтому мы про себя назвали их студентами.
– Доллар-то растёт! – уважительно сказал первый студент.
– Да, и неслабо так. Фунту кранты.
– Однозначно кранты. Моя бабушка на похороны в фунтах откладывала, я её на той неделе еле уговорил поменять их на доллары.
– И много потеряли? – сочувственно спросил второй студент.
– Да ну, вспоминать не хочется. Бабка-то из ума выжила ещё до Третей Культурной, ей все равно.
Мы переглянулись и вышли из очереди.
– С каких это пор в кабаке «Послание президента» в водку добавляют галлюциногены? – испугалась Лукас, – Это же, по-моему, самое настоящее метро, а никакой не кабак. Значит, мы на «Спортивной». Давай-ка выйдем и пойдём туда, куда хотели.
Мы вышли на улицу. Стало ещё теплее, за спиной у нас высился вход в несуществующую станцию метро «Усачевская».
– Где мы, капитан? – испуганно спросила Лукас, хотя обычно это спрашивает Лесин. Лесин всегда спрашивает: где мы, дескать, капитан? В том смысле, что понедельник (вторник, среда, четверг etc.) проходит, а мы ещё ни в одном глазу.
– Главное – не паниковать, – запаниковал Лесин, – Спокойно, как ни в чём не бывало, идём обратно. И не оглядываемся. А то превратимся в жителей Содома и Гоморры.
Дойдя до «Послания президента», мы обнаружили огромный торговый комплекс. Он раскинулся на том месте, где раньше был кабак, метро «Спортивная», какие-то палатки, загаженный скверик, аптека и видеопрокат с порнографической японской анимацией. Мимо сновали люди, и все говорили про небывалый рост доллара и падение фунта, как будто от этого их жизни зависели.
– Можно уже начинать паниковать, – перестал паниковать Лесин, – Тут наверняка есть какой-нибудь буфет, или кафе. Выпьем спокойно, и решим, как жить дальше.
– Да уж, выпить надо. А я пока буду думать, что мы случайно попали в другой город, – занялась самообманом Лукас, – Скажем, в Петербург. Там ведь тоже есть станция метро «Спортивная», вот мы все перепутали, и теперь нам просто надо вернуться на вокзал, купить обратные билеты, чтобы завтра утром уже быть в Москве, на работе.
– А кто нас сюда, по-твоему, отправил? – подозрительно спросил Лесин, открывая двери торгового комплекса.
– Может быть, тот смешной мальчик, с которым мы пили, который ещё потом отдал нам все свои деньги? Может быть, среди этих денег были и билеты? А мы не удержались и поехали, куда глаза глядят.
– Вот гад! Не мог просто денег дать, без вот этих вот билетов своих, – разозлился Лесин. Но тут же обрадовался, как бы что-то припоминая, – Кстати, можешь паниковать дальше, ни в каком мы не Ленинграде. Я очень хорошо знаю это место. У меня здесь однажды милиционеры значок милицейский украли. Сначала один милиционер подарил значок в любовном угаре, а потом другой милиционер отнял – в антисемитском бреду и в приступе гомофобии. Это – «Детский мир»! Там на четвёртом этаже уютная столовая, где все алкоголики четвертинки пьют.
Лукас немного поворчала: откуда, мол, тут четвёртый этаж, мы же с улицы всего два этажа видели, но кафе в «Детском мире» любила и она. Мы частенько там распивали четвертиночку-другую.
Так что поднялись мы на четвёртый этаж, подошли к стойке, а там советский ассортимент: пюре, сосиски с горошком, пиво, бульон с яйцом, и никаких проституток, даже пожилых. Буфетчица в белом фартуке протирает несвежим полотенцем гранёные стаканы.
– А вот, скажите, у вас, например, ну, вот, как бы это… – прищёлкнул пальцами Лесин, с вожделением изучая видимые невооружённым глазом изгибы и выпуклости буфетчицы.
– Водки, – пояснила лесинскую речь Лукас.
– Водки нет. Это – «Детский мир», – отчеканила буфетчица, неприязненно поводя выпуклостями и извиваясь извивами.
– А пиво зачем вам тогда, дети же не пьют пиво? – попробовал защищаться Лесин.
– Ещё как пьют, сволочи… в смысле, не пьют, конечно, а пиво у нас для взрослых.
– Но взрослые ведь и водку любят.
– Водки нет. Это – «Детский мир», – по-военному чётко ответила девушка.
То есть лет ей было уже не меньше пятидесяти, но именно поэтому и девушка.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4