ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Фотографии любви. Которая меняется. Которая не проходит. Целый стеллаж с альбомами. Полными любви. Общей любви.
«Пииип… Внимание, экстренное сообщение: Полностью перекрыто шоссе А24 в направлении Гамбурга после Гудова из-за опрокинувшегося грузовика. Повторяем: Полностью перекрыто шоссе А24 после Гудова. Водителям рекомендуют покинуть шоссе в районе Царрентина. Пииип…»
«… saved my life from a broken heart…»
Браво! Сначала расставание, потом шоссе перекрыто. Все в моей жизни вкривь и вкось. Точно, как говаривала моя бабушка Амелия Чуппик после четырех рюмок сливового ликера: «Черт всегда наложит самую большую кучу».
17:45
Наконец-то!
Потратила почти три часа, чтобы добраться до острова.
Я думаю, что перекрытие шоссе – это грубый намек судьбы.
На стоянке Хютенер Берге я еще раз вывела мисс Марпл на прогулку, причем она, против своей воли, чуть не подверглась насилию со стороны какого-то похотливого бобтейла. Только когда я наорала на владельца кобеля, чтобы тот оттащил своего омерзительного пса от моего шарпея – в подобных ситуациях я называю свою складчатую собаку китайским именем, – мужик прервал желаемый лишь одной стороной акт соития.
Затем мне в кои-то веки повезло и досталось последнее местечко на пароме. Я в очередной раз порадовалась тому, что у меня кожаные сиденья, поскольку Марпл из-за ее чувствительного желудка во время переправы несколько раз тошнило.
Но теперь я чувствую себя вознагражденной за все муки.
Я люблю пляж ранним вечером. Песок еще теплый от солнца, свет лежит поверх всего как сусальное золото и делает весь мир похожим на какую-то драгоценность. Мои голые ступни выглядят при таком освещении непривычно благородно, и даже Марпл, которая, почесываясь, сидит рядом с сиреневым купальным полотенцем, в вечернем золотом свете напоминает дорогую китайскую антикварную вещицу.
Занзибар. Я особенно люблю этот пляж. Одно его название зовет далеко, очень далеко. Так и видишь женщин с гирляндами цветов вокруг шеи, бирюзовые бухты и коралловые рифы. Как в старинном хите Ахима Райхеля, который я каждый раз напеваю, когда бываю здесь:
Ich hab die ganze Welt gesehen,
von Singapur bis Aberdeen
wenn du mich fragst, wo's am sch?nsten war,
sag ich: Sansibar!
Aloha heja hej aloa heja hej aloa heja hej!
Занзибар! Пляж мечты на острове Силте, между Рантумом и Хёрнумом.
Ребенком я два раза проводила здесь летние каникулы в лагере Пуан Клент. Страшно скучала по дому и ужасно боялась морского чудовища по имени Екке Неккепен. Вожатая фройляйн Нисен – я до сегодняшнего дня помню ее лицо с выпученными глазами – казалось, вот-вот они выпадут и запрыгают по полу – рассказывала нам на ночь «милые» сказки.
Про Екке Неккепен, который бродит ночами по дюнам и ищет свою любимую еду: вкусное, вкусное детское мясо. И потом он из-за страшного голода, если не найдет ничего лучшего, ночь за ночью откусывает по куску пляжа. Поэтому самое узкое место на Силте – Пуан Клент, где царствует страшный Екке Неккепен.
Легко можно представить, что в восемь лет после подобных историй я проводила бессонные ночи на своей двухъярусной постели. Кроме того, мне мешали спать медузы, которых мальчишки подкладывали в кровать.
Помню, там был Йенс, очень красивый мальчик, смертельно в меня влюбленный. Он, конечно, не мог признаться в своих чувствах, но компенсировал это тем, что клал мне в кровать самых больших медуз и поджигал, когда я оказывалась – была поблизости. У мальчиков это называлось: «Пернуть огнем». И я уже тогда понимала, что в делах любви мне будет нелегко.
Тем не менее мне нравился Силт, и я возила туда почти всех моих друзей, чтобы с чувством гордой хозяйки показать им мой остров.
Конечно, я была здесь и с Филиппом. Правда, он тоже знал Силт. Его старший компаньон Юлиус Шмитт владеет здесь, как он выражается, «лачугой».
«Лачуга» называется «Волнолом», располагается прямо на краю Рантума и представляет собой четыре связанных вместе домика с красными крышами. Свой парк машин Юлиус Шмитт прячет в невидимом за дюнами гараже.
Мне нравится Юлиус, хоть он неприлично богат. Хотя бы потому, что на мой вопрос, сколько уже у него миллионов, он отвечает: «Сколачивание моего состояния закончено».
Юлиус слишком уверен в себе, так что ему больше незачем напускать на себя надменность.
18:05
Пришло время связаться с Ибо.
Бедняга не может до меня дозвониться, потому что не знает мой новый номер мобильного телефона. Она вообще не знает, что произошло, и конечно, страшно волнуется. Скорее всего. Хотя сейчас, после шести, в Химмельрайхе самый большой наплыв посетителей.
Для гостей лучшая часть уикенда еще впереди, и они расслаблены и дружелюбны.
Интересно, везде ли в мире по субботам сразу после шести все так же замечательно хорошо?
Марпл начала рыть яму. Я растроганно посматриваю на нее, как мать на свою шаловливую дочку.
«Ибо? Алло, это я».
На заднем плане я слышу милый шум кафе «Химмельрайх»: гул голосов, звук кофеварки, кто-то как раз вспенил молоко, звон посуды, тихую музыку Рэнди Кроуфорда.
Ибо любит Рэнди Кроуфорда. Она уже лет десять подпевает, когда слышит «One day I'll fly away». Сегодня дела в кафе идут отлично, если она поет «Wild is the wind».
Love me, love me, love me, say you do…
Да, и в моей Ибо притаилась сентиментальная душа. Но, как правило, она это отлично скрывает.
«Куколка! Ты что, с ума сошла?»
«С чего ты взяла? Мне пло…»
«У тебя заскок! Я часами не могу до тебя дозвониться! Что случилось с твоим чертовым телефоном?»
«Я поменяла номер. Ибо, мне жаль…»
«Поменяла номер? Скажи, ты вообще имеешь представление о том, что здесь творится? Ты не можешь так просто обрубить все концы! Твой торчит возле меня и хочет знать, что, собственно, происходит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55
«Пииип… Внимание, экстренное сообщение: Полностью перекрыто шоссе А24 в направлении Гамбурга после Гудова из-за опрокинувшегося грузовика. Повторяем: Полностью перекрыто шоссе А24 после Гудова. Водителям рекомендуют покинуть шоссе в районе Царрентина. Пииип…»
«… saved my life from a broken heart…»
Браво! Сначала расставание, потом шоссе перекрыто. Все в моей жизни вкривь и вкось. Точно, как говаривала моя бабушка Амелия Чуппик после четырех рюмок сливового ликера: «Черт всегда наложит самую большую кучу».
17:45
Наконец-то!
Потратила почти три часа, чтобы добраться до острова.
Я думаю, что перекрытие шоссе – это грубый намек судьбы.
На стоянке Хютенер Берге я еще раз вывела мисс Марпл на прогулку, причем она, против своей воли, чуть не подверглась насилию со стороны какого-то похотливого бобтейла. Только когда я наорала на владельца кобеля, чтобы тот оттащил своего омерзительного пса от моего шарпея – в подобных ситуациях я называю свою складчатую собаку китайским именем, – мужик прервал желаемый лишь одной стороной акт соития.
Затем мне в кои-то веки повезло и досталось последнее местечко на пароме. Я в очередной раз порадовалась тому, что у меня кожаные сиденья, поскольку Марпл из-за ее чувствительного желудка во время переправы несколько раз тошнило.
Но теперь я чувствую себя вознагражденной за все муки.
Я люблю пляж ранним вечером. Песок еще теплый от солнца, свет лежит поверх всего как сусальное золото и делает весь мир похожим на какую-то драгоценность. Мои голые ступни выглядят при таком освещении непривычно благородно, и даже Марпл, которая, почесываясь, сидит рядом с сиреневым купальным полотенцем, в вечернем золотом свете напоминает дорогую китайскую антикварную вещицу.
Занзибар. Я особенно люблю этот пляж. Одно его название зовет далеко, очень далеко. Так и видишь женщин с гирляндами цветов вокруг шеи, бирюзовые бухты и коралловые рифы. Как в старинном хите Ахима Райхеля, который я каждый раз напеваю, когда бываю здесь:
Ich hab die ganze Welt gesehen,
von Singapur bis Aberdeen
wenn du mich fragst, wo's am sch?nsten war,
sag ich: Sansibar!
Aloha heja hej aloa heja hej aloa heja hej!
Занзибар! Пляж мечты на острове Силте, между Рантумом и Хёрнумом.
Ребенком я два раза проводила здесь летние каникулы в лагере Пуан Клент. Страшно скучала по дому и ужасно боялась морского чудовища по имени Екке Неккепен. Вожатая фройляйн Нисен – я до сегодняшнего дня помню ее лицо с выпученными глазами – казалось, вот-вот они выпадут и запрыгают по полу – рассказывала нам на ночь «милые» сказки.
Про Екке Неккепен, который бродит ночами по дюнам и ищет свою любимую еду: вкусное, вкусное детское мясо. И потом он из-за страшного голода, если не найдет ничего лучшего, ночь за ночью откусывает по куску пляжа. Поэтому самое узкое место на Силте – Пуан Клент, где царствует страшный Екке Неккепен.
Легко можно представить, что в восемь лет после подобных историй я проводила бессонные ночи на своей двухъярусной постели. Кроме того, мне мешали спать медузы, которых мальчишки подкладывали в кровать.
Помню, там был Йенс, очень красивый мальчик, смертельно в меня влюбленный. Он, конечно, не мог признаться в своих чувствах, но компенсировал это тем, что клал мне в кровать самых больших медуз и поджигал, когда я оказывалась – была поблизости. У мальчиков это называлось: «Пернуть огнем». И я уже тогда понимала, что в делах любви мне будет нелегко.
Тем не менее мне нравился Силт, и я возила туда почти всех моих друзей, чтобы с чувством гордой хозяйки показать им мой остров.
Конечно, я была здесь и с Филиппом. Правда, он тоже знал Силт. Его старший компаньон Юлиус Шмитт владеет здесь, как он выражается, «лачугой».
«Лачуга» называется «Волнолом», располагается прямо на краю Рантума и представляет собой четыре связанных вместе домика с красными крышами. Свой парк машин Юлиус Шмитт прячет в невидимом за дюнами гараже.
Мне нравится Юлиус, хоть он неприлично богат. Хотя бы потому, что на мой вопрос, сколько уже у него миллионов, он отвечает: «Сколачивание моего состояния закончено».
Юлиус слишком уверен в себе, так что ему больше незачем напускать на себя надменность.
18:05
Пришло время связаться с Ибо.
Бедняга не может до меня дозвониться, потому что не знает мой новый номер мобильного телефона. Она вообще не знает, что произошло, и конечно, страшно волнуется. Скорее всего. Хотя сейчас, после шести, в Химмельрайхе самый большой наплыв посетителей.
Для гостей лучшая часть уикенда еще впереди, и они расслаблены и дружелюбны.
Интересно, везде ли в мире по субботам сразу после шести все так же замечательно хорошо?
Марпл начала рыть яму. Я растроганно посматриваю на нее, как мать на свою шаловливую дочку.
«Ибо? Алло, это я».
На заднем плане я слышу милый шум кафе «Химмельрайх»: гул голосов, звук кофеварки, кто-то как раз вспенил молоко, звон посуды, тихую музыку Рэнди Кроуфорда.
Ибо любит Рэнди Кроуфорда. Она уже лет десять подпевает, когда слышит «One day I'll fly away». Сегодня дела в кафе идут отлично, если она поет «Wild is the wind».
Love me, love me, love me, say you do…
Да, и в моей Ибо притаилась сентиментальная душа. Но, как правило, она это отлично скрывает.
«Куколка! Ты что, с ума сошла?»
«С чего ты взяла? Мне пло…»
«У тебя заскок! Я часами не могу до тебя дозвониться! Что случилось с твоим чертовым телефоном?»
«Я поменяла номер. Ибо, мне жаль…»
«Поменяла номер? Скажи, ты вообще имеешь представление о том, что здесь творится? Ты не можешь так просто обрубить все концы! Твой торчит возле меня и хочет знать, что, собственно, происходит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55