Листаю старое издание «Бригитты» ( «Стать стройной, остаться стройной — мы это сумели. Четыре истории о том, как добиться успеха»).
Ем Мiпi-Diсkтапп’s. «Шоколадно-пенные поцелуи, доносящие дыхание свежести благодаря особой упаковке». Нахожу нелепым, что больше нельзя говорить «Поцелуй негра». Raider теперь называется Twix, Ленинград снова стал Санкт-Петербургом, Карл Маркс Штадт — Хемницем. Интересно, кто во всем этом должен разбираться? Да и существует ли еще, собственно говоря, сербский бобовый суп?
И пока я таким манером убиваю время, мой телефон лежит в пределах слышимости и досягаемости — на подушке софы, как раз у моего уха.
Сейчас я могла бы даже сходить за сигаретами. Мой автоответчик преданно стоял бы на вахте. Но, впрочем, он мог бы стать и безжалостным свидетелем того, что в мое отсутствие никто даже и не пытался со мною связаться. А это очень обидно. Раньше хотя бы можно было воображать, что все это время телефон наверняка безостановочно звонил.
А кроме того — и это действительно важный момент, — кто сказал, что звонивший, в данном случае д-р Даниэль Хофман, вообще хотел оставить сообщение?
Я бы, например, на его месте дважды подумала. Ведь для него это значило бы сразу лишиться всех козырей. Он бы тогда перешел в одночасье в разряд ожидающих. Должен был бы надеяться на мой ответный звонок. Не зная, заинтересована ли я вообще в дальнейших контактах. Какое унижение!
Нет, это чересчур замысловато. По крайней мере до тех пор, пока позиции сторон не прояснены окончательно.
Во всяком случае, для первого раза свою позицию я выразила достаточно четко, оставив номер телефона в медицинском кабинете. И с каждым истекавшим часом я все меньше и меньше чувствовала себя героиней. В полночь я отправилась спать с ощущением, что вконец опозорена и превращена в совершенную дуру.
На следующий день, еще до обеда, Йо наконец мне перезвонила. Я как раз была в студии и с помощью всех фотографических ухищрений пыталась придать убогому приставному столику («ваш верный помощник дома и на работе») хотя бы налет достоинства. Что до моего достоинства, то от него к тому времени уже ничего не осталось.
— Кора, сейчас случилось нечто забавное.
Голос Йо звучал непривычно смущенно. Совсем не в ее стиле.
— Что там еще? — У меня, по правде говоря, в тот момент и своих проблем хватало. Резкая утрата самоуважения в сочетании со стремительным укорочением ноги.
— Когда вчера вечером я пришла домой, у меня на автоответчике было сообщение.
— Счастливая. А у меня нет.
— Какой-то Даниэль. Хочет договориться со мной о встрече. Но я такого человека не знаю.
Что? Как? Каким образом? Даниэль? Мой д-р Хофман? Звонит моей лучшей подруге? Я чуть не упала — пол поплыл у меня под ногами. Невероятно жестокий удар судьбы!
Затем я попыталась взять себя в руки. Нет, я не должна стоять на пути к счастью Йо. Это ясно. Ведь не взял же мужчина мой номер с письменного стола; вместо этого он приложил усилия, чтобы разыскать личный номер Йо, который и через справочное-то не особо получишь.
Так вот безжалостно напомнила о себе наша юность. Кто был влюблен в учителя философии? Я. Кто переспал с учителем философии? Йо!
Но хуже всего вышло с Йоргом. Этого мальчика я обожала. Мне было тринадцать, ему семнадцать, но опережал он меня только на два класса, потому что дважды оставался на второй год. Как-то он позвонил — к счастью, моего отца не оказалось дома — и спросил, не могли бы мы поскорее увидеться. Я летела к месту встречи, радостно предвкушая потерю невинности, и что же сделал Йорг? Йорг вручил мне письмо с просьбой передать его Йо.
Но вот что было особенно унизительно: Йо не испытывала к Йоргу вообще ни малейшего интереса. Я это восприняла как горчайшую обиду: Йо могла себе позволить отвергнуть мальчика, которого я не могла заполучить. Время ничего не изменило. Как я только осмелилась вообразить, что мужчина, увидев меня рядом с ослепительно прекрасной белокурой Йоханной, может не пасть к ее ногам и заинтересоваться мной? Горько. Катастрофа. Полное поражение! Я проиграла не только Уте Кошловски, я проиграла своей лучшей подруге.
Может ли женщина жить с таким стыдом дальше?
Думаю, нет.
Я силилась овладеть собой.
— Ты дома? Да? Тогда прокрути-ка мне сообщение.
Боже мой! Как я была ничтожна! Как предрасположена к мазохизму! Сама себе сыпала соль на рану. Но я не желала, чтобы Йо что-то заподозрила. Мое будущее в мгновение ока рухнуло, и сейчас мне следовало проявить великодушие и вложить в руки подруги свое разбитое счастье.
— Момент. — Я слышала, как Йо отматывает ленту. — Сейчас пойдет.
«Добрый день. Вы набрали правильный номер, но в неудачное время. Пожалуйста, оставьте сообщение после звукового сигнала. Пи-ип».
«Э-э, добрый вечер. Это Даниэль Хофман. Я бы охотно познакомился с вашими хорошими сторонами. Позвоните мне, если они у вас действительно есть. Мой номер 320675».
Что? Как? Каким образом? Хорошие стороны? У меня ведь они есть? Ведь так? Как это вышло? А?
— Что ты говоришь, Кора? Откуда вообще у этого типа мой номер?
Вот именно, откуда? И как это вообще понимать? И?.. И тут до меня дошло. Я разразилась ревом истерического восторга.
— У тебя что, не все дома? Кора? Можешь ты мне, наконец, объяснить, что происходит?
Лишь через несколько минут я перестала визжать, как самая последняя девка, и вновь обрела способность к цивилизованному общению. Я рассказала Йо о моей встрече с д-ром Даниэлем Хофманом. О моем унижении. О моей укороченной ноге. О моем подвиге. И что, будучи в сильном волнении, я записала на рецепте не свой номер, а номер Йо.
Простительная оплошность, как я полагаю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37