Я разбинтовал рану Качку.
— Ну, Качок, терпи, я полез тебе в нутро, — промолвил я.
Двумя пальцами я раздвинул рану и потихоньку сунул туда щипцы, Качок застонал от боли.
— Терпи, Андрюха, — успокаивал я Качка.
Щипцы наткнулись на что-то твердое, это был металл. Зацепив эту штуковину щипцами, я на мгновенье подумал: вытащить потихоньку, или резко выдернуть, и как-то самопроизвольно рванул щипцы. Качок взвыл от боли и, выругавшись матом, схватился рукой за бок.
— Ты че, сука, больно ведь, еб..!
— Ничего Андрей, все нормально, — спокойно сказал я ему, разглядывая осколок вытащенный из раны.
— А ну дай сюда, — сказал ротный протягивая руку.
Я подал ему щипцы.
— Что это за чертовщина? — спросил Хасан.
Я оглянулся, оказывается, все пацаны собрались вокруг нас, и наблюдали за процессом.
— Это медная рубашка от пули ДШК, товарищ старший лейтенант, — заметил я.
— Да, ты прав, Юра, — ответил ротный.
— Качок, тебе повезло, ты в рубашке родился, — показывая на окровавленный осколок сказал Хасан.
Медная оболочка пули была ровно развернута, и походила на отрезанный под конус кусок красного картона.
— Надо же, как ровно развернулась, прям как из под пресса, на, Андрей, бери на память, — сказал ротный, протягивая осколок Качку.
Качок взял кусочек медяшки и, внимательно посмотрев на нее, сказал:
— Я же говорил, что у меня что-то торчит в бочине, а вы не верили.
— Ну ладно, мужики, давайте закругляться, пора сваливать отсюда, — скомандовал ротный и, посмотрев на Качка спросил:
— Ну, как ты, Андрей, в госпитализации нуждаешься?
— Да нет, товарищ старший лейтенант, со мной все будет нормально, бывало и похуже, — ответил Качок.
— Ну, тогда по машинам, и вперед, — махнув рукой, сказал ротный, и направился в свой БТР.
МИНА
— Урал, перебинтуешь Качка в БТРе, — сказал я Уралу, потом подхватил за руку Качка, Хасан взял его с другой стороны, и мы направились в БТР. Качок держал рану куском бинта, между пальцев сочилась кровь. Мы подвели Качка к десантному люку, дальше он полез сам. Хасан и Сапог запрыгнули на броню, а я полез в люк за Качком, поддерживая его сзади.
— Юра, да не пекись ты обо мне, я нормально себя чувствую и сам смогу залезть, — сказал мне Качок.
— Ну, мало ли чего, вдруг тебе помощь нужна.
— Нет, не нужна, да и вообще, я уже залез.
Я тоже залез в БТР и захлопнул люк.
— Ну как все, на месте? — спросил Туркмен.
— Да, все. Поехали давай, — сказал я.
— Духа нету, которого я притащил, — опомнился Урал.
— А где он? — спросил я.
— Там впереди БТРа лежит, — ответил Урал.
— Да на хрен он сдался, этот твой дух, — сказал я Уралу, и крикнул Туркмену:
— Туркмен! Там где-то впереди БТРа дух раненый лежит, переедь через него.
— Щас сделаем, какой базар, — ответил Туркмен.
БТР сначала отъехал назад, потом резко двинулся вперед.
— Аля, бесмеля, готов душара, — произнес Туркмен.
В командирский люк заглянул Хасан и выкрикнул:
— Э-э, мы духа задавили!
— А тебе что, жалко его стало? — спросил Туркмен.
— Да в общем нет, ну я думал, может, взяли бы его с собой, да поприкаловались бы с него.
— Что, за два года не наприкаловался еще? — сказал я Хасану.
— Да он, наверно, снюхался с этим духом, пока они там базарили, — приколол Хасана Туркмен.
— Да, кстати, а о чем вы там с этим духом трещали, а, Хасан? — спросил я его.
— Я спрашивал, откуда они.
— Ну, и откуда?
— С гор, там у них бой идет с десантурой, а эти раненых развозили по кишлакам, и тут мы им обломились, ну а дальше случилось то, что случилось, — ответил Хасан и голова его исчезла из поля зрения.
Урал разорвал санитарный пакет и достал бинт. Качок убрал руку с окровавленным шматком бинта, кровь хлынула из раны. Урал по быстрому начал перевязывать рану.
— Может, зашьем рану, Качок ты как на это смотришь? — предложил я.
— Смотрю отрицательно, ты и так мне чуть кишки не вырвал, — проговорил Качок, стиснув от боли зубы.
— Скажи спасибо, что рубашка развернулась так ровно, а то бы точно кишки вырвало.
— Да уж, ты прав, Юра, мне самому интересно, как это она так ровно распласталась.
— А куда ты ее денешь, а, Качок, на шее будешь таскать, да? — поинтересовался Урал.
— В жопу засуну, — простонав, ответил Качок.
— А ну, покажи, как ты это сделаешь? — спросил я Качка.
— Да пошел ты, и без того тошно. Черт что-то кровяна хлещет через бинт, — приподнимаясь и смотря на рану сказал Качок.
— Урал, на еще пакет, намотай побольше, — я подал Уралу еще один пакет.
— Качок! Как ты там, живой еще!? — крикнул Хасан, опять заглянув в командирский люк.
— Нет, не живой, помер ужо! — ответил ему Качок.
— Пусть будет земля тебе пухом, Качок, — опять крикнул Хасан.
— Аминь, — ответил Качок.
— Хасан, забей лучше косяк, — обратился я к Хасану.
— Осталось всего на косяк, и больше нету, — ответил Хасан.
— Забивай давай, приедем на место, у пацанов возьмем, — сказал я.
Хасан запрыгнул в командирское сиденье и принялся за дело, он достал иголку, насадил на нее кусочек чарса, потом подогрел его на огне от спички, и раздавил пальцами.
Мы часто так делали, грели чарс на огне, и пока он горячий, раздавливали его пальцами, а так он был прессованный и жесткий. Иногда мы отламывали от лепешки маленькие кропалики величиной со спичечную головку, но этот процесс был долгим, да и пальцы от этого болели, особенно указательный и большой, и ногти этих пальцев всегда нарывали.
Окно напротив командирского сиденья было закрыто защитным щитком, так как оно было выбито пулей от ДШКа. Хасан сначала привстал поближе к открытому люку, но там был ветер, который мог сдуть чарс с ладони, Хасан наклонился к Туркмену и стал забивать, пользуясь светом от его окна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110