OCR Evgeny
«Ящик водки. Том 3»: Эксмо; Москва; 2004
ISBN 5-699-07181-4
Аннотация
Выпьем с горя. Где же ящик?
В России редко пьют на радостях. Даже, как видите, молодой Пушкин, имевший прекрасные виды на будущее, талант и имение, сидя в этом имении, пил с любимой няней именно с горя. Так что имеющий украинские корни журналист Игорь Свинаренко (кликуха Свин, он же Хохол) и дитя двух культур, сумрачного германского гения и рискового русского «авося» (вот она, энергетика русского бизнеса!), знаменитый реформатор чаадаевского толка А.Р. Кох (попросту Алик) не стали исключением. Они допили пятнадцатую бутылку из ящика водки, который оказался для них ящиком (ларчиком, кейсом, барсеткой, кубышкой) Пандоры. И оттуда полезло такое! Даже не пена и не зеленые черти. Оттуда полезла российская история с перезревшего застоя до недозрелой автократии, минуя побитую инеем и молью завязь демократии и либерализма. А где российская история, там крамола. Плохие подданные вышли из двух интеллектуалов, которые даже не лезли на передовую. Они не умещаются в окоп, вот в чем их беда. Ни при Брежневе, ни при Горби, ни при Ельцине, ни при Путине.
Предисловие
Валерия Новодворская

ВЫПЬЕМ С ГОРЯ. ГДЕ ЖЕ ЯЩИК?
В России редко пьют на радостях. Даже, как видите, молодой Пушкин, имевший прекрасные виды на будущее, талант и имение, сидя в этом имении, пил с любимой няней именно с горя. Так что имеющий украинские корни журналист Игорь Свинаренко (кликуха Свин, он же Хохол) и дитя двух культур, сумрачного германского гения и рискового русского «авося» (вот она, энергетика русского бизнеса!), знаменитый реформатор чаадаевского толка А.Р. Кох (попросту Алик) не стали исключением. Они допили пятнадцатую бутылку из ящика водки, который оказался для них ящиком (ларчиком, кейсом, барсеткой, кубышкой) Пандоры. И оттуда полезло такое! Даже не пена и не зеленые черти. Оттуда полезла российская история с перезревшего застоя до недозрелой автократии, минуя побитую инеем и молью завязь демократии и либерализма. А где российская история, там крамола. Плохие подданные вышли из двух интеллектуалов, которые даже не лезли на передовую. Они не умещаются в окоп, вот в чем их беда. Ни при Брежневе, ни при Горби, ни при Ельцине, ни при Путине.
Не исключено, что эти томики останутся самым искренним и информативным историческим документом четырех эпох: застоя, перестройки, ельцинской революции и путинской реакции. Сказал же Евтушенко: «Слава богу, есть литература — лучшая история Руси».
Первое предисловие к первой бутылочной пятилетке Свину и Алику писал благополучный талантливый журналист, имеющий (увы, имевший. — Прим. ред.) свою престижную программу на еще не до конца придуманном канале, некогда этот журналист «не выбрал свободу».
Второе предисловие писали две способные девушки, опять-таки имеющие свою программу на канале, уже благополучно лишенном дыхания. А одна из этих девушек — еще и талантливая писательница, которая даровала нам великий, прямо-таки булгаковский роман «Кысь». Это хорошо, это нормально. Но третье предисловие они (причем на трезвую голову) доверили писать старому, злобному, облезлому диссиденту, признаваться в знакомстве с которым по нынешним временам просто опасно. Поистине у русского человека нет дна. И, как сказал в тон предшествующей мысли А.Н.Толстого М.Волошин: «Нет, не выпить до дна нашей воли, не сковать нас в единую цепь. Глубоко наше Дикое Поле, широка наша скифская степь».
На чем сошлись наши пути? Внук чекиста, внук расстрелянного в чекистских подвалах ни в чем не виноватого немца, внучка старого большевика, комиссара…
Два латентных подпольных «диссидюги» и один открытый карбонарий… Может быть, на том, что мы все трое «жены пера» и «шакалы ротационных машин»? Из капиталистов в писатели, как Алик Кох, — это круто. Прямо по Достоевскому. Ведь и Игорь не пошел в развлекательный журнал зарабатывать «бабки». Как здесь не вспомнить Достоевского, что «русскому человеку мало капитал заработать, ему надо еще и мысль разрешить».
Мы все авторы разных проектов. В проектах, представленных журналистом Свинаренко и реформатором Кохом, Россия, собственно, и живет. Она их приняла! Игорь создавал новую журналистику из старой, но и позавчера, и сегодня она не может обойтись без самоцензуры и Эзопова языка. А вчера осталось в ельцинской эпохе, в этих девяти годах, повторивших февральский восьмимесячный проект Временного правительства 1917 года. От Керенского до большевиков. Алик построил вместе с Демиургами Гайдаром и Чубайсом капитализм. Для нас и для себя. Честно нажил деньги. Я люблю капитализм и капиталистов, хотя любовь не взаимна. Я люблю деньги (тоже без взаимности), банки, валютный обмен, биржи, социальное неравенство. Иномарки тоже люблю (а они меня нет). Уже четверть россиян живут по проекту Алика, и остальным тоже место найдется. А журналисты все живут «по Свинаренко», ведь он стоял у истоков «Коммерсанта». У меня тоже был свой проект: капитализм, но плюс к этому свобода, западные ценности, добрая, раскаявшаяся страна, которая никому бы не причинила зла и отпустила бы чеченцев с приданым.
Этот проект был отвергнут. Но для авторов книги он был надеждой и упованием, и в точке пересечения трех проектов есть место для надежды на то, что для России не все кончено. Я читала эти книги с захватывающим интересом: нормальная человеческая жизнь была мне мало знакома. И это знакомство наполнило мне душу печалью. Конечно, у меня была совсем уж страшная, нечеловеческая жизнь, но и эта, благополучная, человеческая, была не слаще. Может быть, труднее было оставаться порядочным человеком, чем сразу со всем порвать и хлопнуть дверью камеры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16