Левшин носился возле автомата, останавливая всех подряд. Он уже устал кричать и теперь молча подбегал к прохожему, показывая два пальца, показывая жестом, что надо позвонить. Деньги сыпались веселым ручейком, люди долго оглядывались на него, а Витюшка лишь молча улыбался и махал им рукой.
— Парень, — вдруг дошло до меня. — Зачем глухому две копейки, чтобы позвонить? Тебя же за дурака принимают.
— Я плевать хотел, за кого меня принимают! — закричал Витюшка. — Ты мне лучше ответь, почему я должен тебя все время кормить? С крошками тебя познакомь, уговори их остаться в гостинице тоже я, от Закулисного по голове больше всех получаю, а что ты? Вот тебе пятнадцать копеек, если на порцию пельменей не наскребешь, будешь спать голодным! Давай, нечего дурачком прикидываться, иди работай!
Делать было нечего, жрать хотелось. Я зажал денежку в кулак и со стыдом ждал подходящую жертву. Мимо проходила симпатичная пухленькая молодая женщина. Она смотрела на нас и как-то странно улыбалась.
— Девушка, — подошел я к ней, опустив глаза. — Вы не могли бы…
— Для вас, мальчики, я все могу! — весело расхохоталась она. — Я за вами уже полчаса наблюдаю, думаю, что же это за морские старатели здесь объявились? Витюшка! — запрыгали ямочки на ее румяных щечках.
— И ты меня не узнаешь? — Мы хлопали глазами и напрягали память. — Бедненькие мои, — ласково сказала она. — Как же мне вас жалко, опять без денег и кушать хочется?
— Еще как, — признались мы. — Откуда вы нас знаете?
— Еще бы мне не знать единственных в мире администраторов черного театра. А Люси из ресторана «У озера» вы не помните?
— Люси… — всматривались мы.
— Такая страшная толстая официантка! — весело расхохоталась она.
— Не может быть! — вскричали мы, вспоминая далекое прошлое.
— Ах, артисты вы, мои артисты… — засветились ее глаза счастьем. — Я уже несколько лет замужем, — с гордостью произнесла Люси. — Муж технологом на заводе работает, и еще… — с нежностью и любовью добавила она, — дочке скоро годик будет… Вот так!
Мы с Витюшкой, как два болвана, разглядывали хорошенькую Люси.
— Евгеша, — вдруг обратилась она ко мне. — Извини, но я часто вспоминала тебя… Как ты живешь? Ты женился на своей женщине?
— Не надо об этом, — заглянул я ей в глаза.
Она все поняла, вернее все, что было нужно. Она была матерью, а это такое счастье.
— Витюшка? — обратилась к нему Люси. — А как ты?
В первый раз в жизни Левшин не нашелся, что ответить. Он молчал, опустив глаза.
— Мальчики, — вдруг серьезным голосом тихо сказала Люси. — В жизни есть только одна вещь, ради которой стоит жить, — это любовь. Поверьте мне, уж я-то знаю, что говорю. Ах, если б вы видели мою дочурку…
Люси вынула из сумочки четвертной билет и протянула его нам.
— Мальчики, как я хочу, чтобы вы тоже были счастливы, всей душой вам этого желаю, — нежно взглянула она.
Люси поцеловала нас обоих троекратно в губы и пошла легко и гордо, независимая и счастливая, не оглядываясь больше» на свое прошлое, которое недоуменно и ошарашено таращилось ей вслед.

* * *
Рано утром к гостинице «Медовый месяц» подъехал автобус, из окон которого высовывались возбужденные «мойдодыровцы».
— Ура! — завопили мы. — Даешь суточные!
Из автобуса выскочил трясущийся Закулисный с бешеными глазами.
— Так! — гневно подпрыгнул он. — Сделали концерты?
— Обижаете! — тут же завопил Витюшка.
— А-а, пареньки! — выскочил Женек. — Приветик, банкетик, откатик! Даешь Мухоморовку!
Вслед за ним показались остальные «мойдодыровцы», и последней вышла с постаревшим лицом Елена Дмитриевна.
В нашей комнате собрался весь рядовой состав. Не успели обменяться впечатлениями, как вбежал Закулисный.
— Так! — заорал он с порога высокомерным презрительным голосом. — Сидите? Левшин, ну-ка, выйди со мной!
Витюшка вышел.
— Все, — буркнул Видов. — Началось.
Не прошло и минуты, показались Елена Дмитриевна с Иркой, у которой под глазами виднелись замазанные синяки.
— Где он? — трагично всплеснула руками Елена
Дмитриевна. — Где?
— С Витюшкой, только что вышли, — ответил за всех Женек.
— Ира! — вскричала Закулисная. — Догони его! Ирка рванулась было к двери, но тут же остановилась.
Она скривила тонкие губы и холодно сквозь зубы произнесла:
— Почему это… я!… — сделала она с вызовом ударение на «я», — буду его догонять? И не подумаю!
Елена Дмитриевна удивленно подняла не нее глаза, хотела что-то сказать, но под Иркиным зеленым взглядом ее вдруг ставшее злым лицо разгладилось, и она тихо прошептала:
— Да-да… какое горе… Женечка, сбегай, посмотри, где Владимир Федорович…
Пухарчук побежал к двери. В номере повисла скорбная тишина. Ирка презрительно улыбнулась, резко повернулась и вышла, высокой ногой чеканя шаг.
— Как Ира изменилась, — покачала головой Елена Дмитриевна. — Мальчики, — умоляющим голосом обратилась она к нам, — ну хоть вы бы сказали Володе, чтоб он бросил пить! Ведь ему же никак нельзя!
Мы сидели и молча кивали головами. Вскоре Елена Дмитриевна ушла.
— Сейчас Закулисный нажрется и начнет хамить, — мрачно прервал тишину Горе.
— Пьяные все хамы, — баском произнес Видов, — наш не исключение. В прошлый раз, когда сорвался, я чуть со стыда не сгорел перед учителями. Стоит, корчится перед ними, генерального директора всех лилипутов из себя изображает, а потом Пухарчука заставил про себя рассказывать.
— У него запой надолго? — спросил я.
— Черт его знает… — пожал плечами Видов. — В прошлый раз полгода пил, другой бы в ящик давно сыграл, а этому только на пользу идет… шлаки из организма выгоняет.
В дверь ударили ногой — и показался самодовольный сияющий Закулисный, пьянее водки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75